Установив, как и откуда «возникли» полуночные гости, Радан довольно потер руки и вернулся к нам.
— А вы все спите да спите! — засмеялся он снисходительно, но добродушно, закончив свой рассказ.
Теменужка смотрела на него, широко раскрыв удивленные глаза.
— Это похоже на сон, — сказала она. — Может быть, вся эта страшная история тебе приснилась?
Не знаю, почему, но мне хотелось, чтобы рассказ Радана оказался только странным, сказочным сном. Радан был такой романтик, что ему могли присниться любые небылицы.
— Я разделяю мнение Теменужки, — сказал я.
— Вы бы лучше прогулялись со мной в пещеру, — ответил Радан. — Хотите?
— Хорошо, — сказал я. — Пещеры есть повсюду. Возможно, что и под нами зияет пещера. В этом нет ничего исключительного. Но история с этими двумя... ты наверняка ее сочинил, чтобы выглядеть интереснее! Признайся!
Радан сунул руку в карман, вытащил бумажку и развернул ее у меня под носом.
— А это что? — спросил он меня.
Я увидел окурок с золотым мундштуком. По величине он напоминал обрубок толстого червяка.
Я был прижат к стене. Делать было нечего — этот окурок с золотым мундштуком неопровержимо доказывал, что Радан действительно герой.
— Знаете что? — оживилась Теменужка. — Давайте спустимся в пещеру! Там, наверное, много сталактитов. Я видела сталактиты только на картинке в учебнике географии.
— Нет, — сказал я. — Сталактиты — это самая обыкновенная штука. Карбонат кальция. Вместо того чтобы собирать карбонат кальция, я предлагаю пойти по следам этих двух бандитов. Мы должны найти их логовище, это наш долг.
Радан некоторое время смотрел на меня, потом нахальнейшим образом рассмеялся.
— Что ты смеешься? — нахмурился я.
— Сейчас скажу. — Он подал Теменужке кусок хлеба с ломтиком брынзы. Потом дал такую же порцию мне. — Сейчас скажу, — повторил он, застегивая свой ранец. — Во-первых, ты не из тех, кто преследует бандитов. Это дело не для тебя. Ты милая книжная душа, ты слишком тёпа для такой опасной охоты.
Я не знал, что именно обозначает слово «тёпа», но инстинктивно почувствовал, что это что-то нелестное для мужчины. Разумеется, мне нужно было тут же обидеться, схватить свой ранец и уйти, не попрощавшись с этим грубияном — моим товарищем и одноклассником. Мы с ним, как я вам уже говорил, сидели за одной партой. Но я знал, что у него лирическое сердце, а люди с лирическими сердцами иногда разговаривают совершенно безответственно. Поэтому я не схватил ранца и не ушел. Я только на лице изобразил обиду. И больше ничего.
— Во-вторых, — продолжал Радан, — сейчас сухо, и никаких следов на земле не видно. В-третьих, ты уверен, что эти двое — бандиты? А если они кладоискатели? Или охотники?