– Сделайте все, лишь бы моя дочка была счастливой, – в очередной раз высказала свою позицию несокрушимая Барбара Шумахер.
За Маршу можно быть спокойной: такая скала защитит свою дочь от любых напастей. И Марше никогда не придется решать для себя те задачи, какие ежедневно встают перед Кэлли, Сиреной, Джулией, Региной, Натали, Одрой и Белль. Жизнь Марши утопает в розовом цвете, и так будет до конца времен.
Мать и дочь репетировали грядущую свадьбу. Марша самоотверженно старалась за двоих, за себя и своего жениха, поднимая бокалы розоватого стекла за счастье молодых. Регина делала пробные полароидные снимки.
Глядя на происходящее, Кэлли была близка к тому, чтобы схватиться за голову и закричать, но провальная свадьба Одры выхолостила из матримониальной бригады все эмоции. В последние дни женщины действовали не по вдохновению, а на автопилоте.
Кэлли близко к сердцу приняла подлую неявку Дэвида, для нее это было сродни тому, что происходило накануне ее свадьбы с Тони, когда она до последнего момента надеялась, что ее милый отстоит свое право на любовь. Но она ошиблась. Ошиблась в главном: не было любви. Был внезапный порыв и последовавшее за ним раскаяние.
Сирена умудрилась из ярчайшей материи цвета фуксии сделать элегантный свадебный наряд, а набор розоцветных растений, которые по настоятельной просьбе заказчиц разобрала на букеты Кэлли, тоже смотрелся недурно. Оставалось надеяться, что из страха перед Барбарой Шумахер жених прибудет в установленный час…
– Что все-таки произошло у тебя с Джаредом? – тихо спросила Регина О'Райан.
– Только то, что и предполагалось, – спокойно ответила Кэлли. – Однако хоть я и предвидела такой финал, убедиться в собственной правоте оказалось крайне неприятно.
– После того, во что превратилась свадьба Одры, я уже ничему не удивляюсь.
– Но Одра молодец. Она так отчаянно впряглась в работу, без всякой хандры и самобичевания, – заметила цветочница.
– И все же мы команда, Кэлли. Если сочтешь нужным поговорить…
– Спасибо, дорогая. Но что сказать? Я не видела его годы, а встретила по чистой случайности. Воспоминания юности оказались нашим единственным связующим звеном. Оба мы изменились за девять лет, немудрено было ошибиться друг в друге. Оттого-то расставание и стало единственным возможным исходом.
– Вот только, когда разложишь все по полочкам, как ты это сделала сейчас, легче на душе все равно не становится.
– А кто сказал, что мы заслуживаем успокоения? – шутливо поинтересовалась Кэлли.
– Чистая правда! – рассмеялась Регина.
– Нет, дорогая. Это искусная ложь, – возразила самой себе Кэлли. – А, правда, в том, что я ненавижу Джареда Таунсенда всеми фибрами души. Он, подлец, заставил меня думать, будто у нас все может быть. Я понимала, что обманусь снова, но мне так хотелось поверить ему, пойти за ним до конца… А ведь если этого не случилось раньше, то теперь и подавно исключено… Можешь представить степень моей глупости, Регина? Со дня нашего разрыва я продолжаю просыпаться по утрам с мечтой, что вдруг именно сегодня он вернется, повинится, поклянется, попросит простить… Ужасно, правда?