Лиус выпятил нижнюю губу и наклонил голову. Он задумался.
— Ну, однажды я перевел бабушку через дорогу, а она оказалась очень старой карманной воровкой — вытащила у меня бумажник.
Капитан слегка улыбнулся.
— Как это, должно быть, обидно. — произнес он не без иронии.
— Да, вот так вот. — покачал головой автомеханик. — Жизнь, на самом деле, жестока, несправедлива, глупа и бессмысленна.
Кварион бросил окурок на землю и затушил его ногой.
— Ладно, пойдем поближе к костру, а то я начинаю уже замерзать. — произнес он.
Они вернулись в лагерь.
Лаен по-прежнему лежал в своем спальном мешке. Ему становилось все хуже. Раньше он хотя бы разговаривал, а теперь просто шевелил губами, закрыв глаза. Похоже, что он бредил. Похоже, что его начинало лихорадить. Бариус лежал в другом спальном мешке, и он просто пытался заснуть. Судя по всему, у него это не очень хорошо получалось — какие-то мысли не давали ему покоя.
— Смерть! — неожиданно громко прозвучал в лагере чей-то крик.
Молодой спецназовец, испугавшись, выскочил из своего спального мешка и, поднявшись на ноги, с изумлением уставился на Акрониуса.
— Смерть! Мрак! — кричал тот.
Военный офицер и автомеханик осторожно подошли к месту, где лежал ученый.
— В чем дело? — спросил их подбежавший священник.
Вместо ответа его ждали лишь удивленные взоры остальных участников экспедиции.
Викториус посмотрел на Лаена. Тот лежал с широко открытыми глазами, полными ужаса и страха, что было видно даже сквозь линзы очков, и выкрикивал странные фразы. Его тело трясло. Лицо было мокрым от обильно выделяющегося пота, смешивающегося с кровью и гноем.
— Смерть! Тьма! Зло! — вырывалось из его уст.
— Что с ним? — спросил Малочевский
— Это мы у тебя хотели бы узнать. — произнес Крос Валиндук.
Пресвитер осторожно опустился на колени рядом с ученым.
— Лаен. — обратился он к нему. — Лаен, ты меня слышишь?
Акрониус не слышал священника. Казалось, что он, вообще, ничего не слышал и не видел — он был полностью отрешен от реальности, погруженный лишь в какой-то свой собственный мир, он шептал:
— Они идут. Они скоро будут здесь… Он… Он самый главный… Он уже здесь. Он здесь с самого начала.
— Лаен. — снова позвал Викториус. — Кто "он"? Кто? О ком ты говоришь?
— Это его территория. Это его земля… Мы здесь чужие… Чужие… — продолжал шептать ученый, проглатывая некоторые звуки.
Пресвитер провел несколько раз ладонью в воздухе перед глазами Акрониуса, и пощелкал пальцами над его головой. Никакой реакции. Казалось, он совершенно не обращал внимания на ту действительность, которая его окружала, а его мозг воспринимал информацию не из внешнего мира, а от куда-то из другого места — возможно, из собственного подсознания.