Ослепленная правдой (Майер) - страница 23
Потому, что одни хотели сблизиться, а другие - отдалиться, какое-то время они неуклюже топтались в узком проходе между кроватями, тем более что жене доктора приходилось вести себя так, словно и она не видит. Наконец выстроились цепочкой: за женой доктора - девушка в темных очках, державшая за руку косоглазого мальчика, за ними - вор в одних трусах и майке, за ним - доктор, а замыкающим, во избежание новой потасовки, шел первый слепец. Двинулись, причем очень медленно, словно не доверяя своей вожатой, водя свободной рукой по воздуху, пытаясь найти что-нибудь прочное и основательное вроде стены, например, или дверного косяка. Вор, шагавший, как было сказано, позади девушки в темных очках, от запаха ее духов испытал, не успев еще остыть от предыдущего, прилив нового возбуждения и решил найти рукам более приятное применение: левой погладил ей шею под волосами, правой - прямо и без церемоний ухватил за грудь. Девушка передернула плечами, попыталась стряхнуть нахальную лапу, но вор держал крепко. Тогда она резко согнула в колене и с силой выбросила назад ногу - лягнулась, иначе говоря. Высокий каблук, именуемый шпилькой, но тонкий и острый, как стилет, вонзился в бедро, и вор взревел от неожиданности и боли. Что такое, спросила, обернувшись, жена доктора. Да это я споткнулась, был ответ, и, похоже, задела того, кто шел сзади. Вор, перемежая брань стонами, обеими руками держался за ногу, пострадавшую в результате собственной его несдержанности, и меж пальцами уже проступала кровь: Поранила меня, гадина, не видишь, куда ноги ставишь. Зато, кажется, ты знаешь, куда руки тянешь, сухо отвечала девушка в темных очках. Жена доктора поняла, что произошло, и сначала только улыбнулась, но вскоре поняла: дело серьезное, рана обильно кровоточит, обработать ее нечем, под рукой ни перекиси, ни йода, ни ваты, ни бинта, и вообще ничего. Цепочка распалась, и доктор спросил: Куда она вам попала. Да вот сюда. Куда сюда. Да в ногу же, не видишь, что ли, ногу мне пропорола каблучищем своим. Ничего подобного, и не нарочно, просто оступилась, возразила девушка в темных очках, однако тотчас взорвалась праведным гневом: Нечего было лапать, за кого ты меня принимаешь. Надо промыть и перевязать, вмешалась жена доктора. Чем ты ее промоешь. Водой. А где вода. На кухне, на кухне есть вода, но всем вместе идти не надо, мы с мужем отведем вас туда, а все остальные обождут здесь, мы скоро. Хочу пи-пи, заявил мальчик. Потерпи еще немножко, сейчас вернемся. Жена доктора отлично знала, что надо повернуть. направо, потом налево и пройти в конец длиного, изгибавшегося под прямым углом коридора, но уже через минуту, сделав вид, что ошиблась, остановилась, вернулась, воскликнула: Ах, нет, не туда, я вспомнила, и уже прямиком направилась к цели, поскольку кровь текла обильно и времени больше терять было нельзя. Пришлось подождать, пока из крана сойдет ржавая, грязная вода. Она по-прежнему оставалась мутно-тепловатой, застоявшейся в трубах, словно протухшей, однако раненый принял ее со вздохом облегчения. Надо чем-то перетянуть, а чем. Под столом нашлись грязные половые тряпки, но было бы чистейшим безрассудством использовать их в качестве перевязочного материала. Нету, нету, ничего нету, приговаривала жена доктора, делая вид, что шарит по кухне. Но не могу же я оставаться так, доктор, кровища хлещет, сделайте что-нибудь, жалобно взывал вор, помогите мне, а что нахамил, простите великодушно. Поможем, поможем, сейчас-сейчас, отвечал доктор, ну, вот что, снимайте-ка что на вас есть, ничего другого не остается. Раненый пробурчал было, что майка совсем новая, но повиновался. Жена доктора быстрыми движениями скатала ее в жгут, обхватила и крепко стянула им бедро, тугим узлом связала лямки с подолом. Едва ли незрячий человек смог бы действовать так споро и точно, но разыгрывать спектакли было некогда, хватит и того, что она притворилась, будто не знает, в какую сторону идти. Вору и в самом деле почудилось неладное: по логике вещей, все эти манипуляции должен был бы проводить врач, пусть даже и глазной, однако утешительное сознание того, что за ним появился должный уход, вытеснило смутные подозрения, которые, впрочем, и так лишь самым краешком чиркнули по душе. Припадающий на ногу вор и доктор с женой присоединились к остальным, и тут обнаружилось, что косоглазый мальчуган все-таки не дотерпел. Первый слепец и девушка в темных очках этого происшествия, естественно, заметить не могли. Под ногами у него расплывалась лужица, с исподу штанишек еще подкапывало. Но жена доктора как ни в чем не бывало провозгласила: Ну, идемте, идемте скорей уборную искать. Слепцы простерли руки, отыскивая друг друга, однако девушка в темных очках заявила, что не пойдет перед нахалом, который ее щупал и тискал, так что вора и первого слепца поменяли местами, а между ними стал доктор. Вор сильно хромал, подволакивал ногу. Рана болела и от давящей повязки пульсировала так, словно с левой стороны груди сердце переместилось туда. Девушка в темных очках снова взяла мальчика за руку, но он, насколько хватало этой самой руки, старался держаться как можно дальше, опасаясь, что кто-нибудь обнаружит его оплошность, как доктор, например, который потянул носом и сказал: Впечатление такое, что мочой пахнет, и жене пришлось впечатление это подтвердить: Да, в самом деле, не могла же она сказать, что это несет из сортиров, ибо до них было еще далеко, и, притворяясь слепой, в равной мере не могла объявить, что запах исходит от мокрых штанишек.