— Вы давно глядели на термометр? — вкрадчиво спросил Хатчинс.
— Тут только успевай вездеходом управлять!
— Тогда позвольте сообщить вам одну новость: сейчас около двухсот тридцати, а температура продолжает падать. По Фаренгейту точка кипения — двести двенадцать градусов. Не забывайте, мы почти у Полюса, сейчас зима, и мы на высоте шестидесяти тысяч футов над равниной. Все вместе взятое дает такой скачок, что если похолодает еще на несколько градусов, польет дождь. Кипящий, но все-таки дождь, вода, а не пар. А это, сколько бы Джордж ни упирался, совершенно меняет наше представление о Венере.
— Почему? — спросил Джерри, хотя он уже и сам догадался.
— Где есть вода, может быть жизнь. Мы излишне поторопились назвать Венеру бесплодной только потому, что средняя температура на поверхности превышает пятьсот градусов. Уже тут намного холоднее — вот почему я так рвусь к Полюсу. Здесь, в горах, есть озера, и я хочу взглянуть на них.
— Но ведь кипящая вода! — возразил Коулмен. — В ней ничто не может жить.
— На Земле есть водоросли, живут. И разве исследование планет не научило нас: везде, где только может возникнуть жизнь, она возникает. Пожалуйста, возможность, пусть единственная, налицо.
— Хотелось бы проверить вашу теорию. Но вы же видите: по этой скале не подняться.
— На вездеходе не подняться, верно. Но влезть самим по стенке вполне можно, даже в термокостюмах. Нам всего-то надо пройти несколько миль к полюсу. Главное — эту стенку одолеть, дальше местность ровная, это видно по радарным картам. Думаю, уложимся в… ну, от силы в двенадцать часов. Как будто мы не ходили дольше, и в куда более сложных условиях.
Это верно. Одежда, которая надежно защищает человека на равнинах Венеры, и подавно годится здесь, где температура всего на сотню градусов выше, чем летом в Долине Смерти на Земле.
— Хорошо, — сказал Коулмен. — вы знаете правила. Одному выходить нельзя, и кто— то должен оставаться в вездеходе, держать связь с кораблем. Как решим вопрос на этот раз: шахматы или карты?
— Шахматы слишком долго, — ответил Хатчинс, — особенно, когда играете вы двое.
Из ящика штурманского столика он достал потрепанную колоду.
— Тяните, Джерри.
— Десятка пик. Ну-ка побейте ее, Джордж.
— Постараюсь… Черт! Пятерка треф. Что ж, передайте привет от меня венерианцам.
Вопреки уверениям Хатчинса, стенка оказалась трудной. Не так уж и круто, но кислородный прибор, охлаждаемый термокостюм и научные приборы весили больше ста фунтов. Меньшая гравитация — на тринадцать процентов ниже земной — выручала, да не очень. Они карабкались по осыпям, отдыхали на уступах и снова карабкались в подводных сумерках. Зеленое сияние, которое озаряло все вокруг, было ярче света полной Луны на Земле. «Венере Луна ни к чему, — подумал Джерри, — Ее не увидишь сквозь тучи, и нет никаких океанов, чтобы управлять приливом-отливом, к тому же немеркнущее полярное сияние — гораздо более надежный источник света».