– Скорей бы под землю… – сказал 79-Дот. – Эта пыль меня достает.
– Еще взвоешь возле своих ЭГД-обмоток.
В приземистом ангаре прибывших уже поджидала команда утомленных бездельем капралов, которые накинулись на солдат, как на воду после марш-броска. Оказалось, что все еще в космосе были поделены между различными техническими службами полигона, и только для 52-Тима будто не нашлось своей команды.
– Прощай, брат! – крикнул ему 79-Дот. – Найди меня в 105-м взводе роторной поддержки! В город сходим!
– Кому тут в город захотелось? – осадил его сержант, и всю кое-как построенную колонну увели через ворота ангара, к поджидающим аэробусам. Снаружи уже напирала вторая волна новобранцев. 52-Тим остался в одиночестве у стены, рядом с разобранной ракетной ступенью, и уже начал откровенно нервничать, как из подсобного помещения за пыльным стеклом к нему вышел седой роњош в расстегнутом кителе, с потертым капитанским значком истребителя на лацкане. Он развернул листок бумаги и прочитал:
– В-роњош6-Эф-52-Тим? – Ветеран поднял тяжелый взгляд на окаменевшего солдата. – Откомандирован с базы 38°23′97'' для проведения испытаний?
– Точно так.
– Идем.
Они вышли из ангара, преодолевая встречный поток растерянных и возбужденных роњош, и завернули за его угол. Тут стоял легкий ионно-ракетный вездеход, как будто побывавший под метеорным дождем. К тому же на одном из боков его зияла явно свежая, глубокая ссадина, содравшая очередной кусок защитного покрытия. Очевидно, когда-то это была настоящая боевая машина, побывавшая не в одном планетарном учении и даже космической десантной операции (ее скобы для крепления парашюта хранили следы активного использования).
52-Тим влез в башенный люк, смахнул со второго сиденья песок и вцепился в трубу на потолке, отполированную тысячами солдатских рук. Удивительно, но механический «старец» исправно взвыл ионным двигателем, выбрасывая плазму в камеру с рабочим телом. Раскаленный воздух под огромным давлением вырвался из сопел на днище, и вездеход поднялся над кочковатым полем. Приборная панель высветила десяток индикаторов – высоты, уровня масла и давления, скорости, температуры рабочего тела и другие, незнакомые 52-Тиму.
– За что это тебя так выделили, парень? – сухо спросил капитан. Поднявшись на высоту в 10–11 метров, вездеход на высокой скорости летел сквозь пыльную мглу. Но пилота это не смущало – он отлично ориентировался по приборам.
– Не знаю, – панически помолчав, ответил солдат.
– Так уж и не знаешь? Приказ о твоем переводе подписан адмиралом…
Вездеход как будто нырнул вверх, но в действительности перед ним провалилась поверхность планеты, изъеденная параллельными каньонами. Пыльная буря оказалась позади, и боковое освещение выхватило внизу черные провалы и трещины, наполненные красными скалами. 52-Тим до боли в когтях вцепился в трубу над головой, а ветеран невозмутимо заложил вираж, ввинчивая машину в узкий каньон. Наверное, ссадину она получила именно в результате такого лихого вождения по расселинам… Неясно, что заставляло капитана гнать именно таким образом – возможно, так он компенсировал отлучение от испытательных полетов. Его небрежный вид как-то не вязался у 6-Эф с обликом действующего испытателя техники.