Оттого майским вечером, лежа в просторной ванне в душной парной и слушая рассказ Сансерра, Амори де Монфор сам не знал, как относиться к его словам. Сир Амори де Монфор сам не знал, на чьей он теперь стороне. Полуослепший, полубезумный Моклерк с подспорьем в виде тупоголового бастарда Филиппа Булонского — против сильной, умной и смелой женщины, матери помазанного на царствование короля. Печальный выбор.
— Стало быть, — сказал сир Амори, когда де Сансерр умолк, чтобы в очередной раз утереть пот, обильно стекавший вдоль шеи, — наш дорогой Моклерк идет на поправку. Рад это слышать. Что говорят его лекари?
— Что он, быть может, сумеет сам передвигаться по комнате к Рождеству, если на то будет воля Господня.
— А если не будет? — задумчиво спросил сир Амори, и Сансерр лишь фыркнул в ответ.
— Как по мне, он и так редкостный счастливчик. Он мне сказал, что, если долго смотрит на огонь, начинает видеть очертания пламени. Это не шуточки вам — все-таки не искра от костра в глаз отскочила, это же Свет Господень!
— Да, — проговорил Амори. — И это странно, вы не находите? Если Господь поразил его слепотою, а ныне решил, что вина его искуплена, разве не отменил бы он наказание сразу и целиком, как есть? К чему пытать нашего друга медленным выздоровлением, к чему искушать его надеждой? Впрочем, все это вздор, — сказал он, заметив слегка осоловевшее выражение на лице своего собеседника — юноша был неглуп, но теософия никогда не была его коньком. — Так вы полагаете, приехать сейчас в Париж и выступить перед пэрами он не сможет?
— Куда там. Он едва передвигается по собственному двору, впрочем, на челядь орет столь же громко, как и в прежние времена.
Амори кивнул, слегка шевелясь в ванне — рассказ Жиля, хоть и не особенно богатый сведениями, оказался довольно долог, и вода начала остывать, мокрая сорочка неприятно липла к телу. Амори кликнул слугу, и тот вошел, неся ушат кипятка, который, к удовольствию сира Амори, неторопливо опорожнил над ванной. Де Сансерр с явным неодобрением следил за этой процедурой.
— Скажите мне теперь, что нового здесь было за время моего отсутствия? — спросил он, когда слуга ушел. — Чертовы дороги так размыло, что я валандался туда-сюда целый месяц!
— Что было? Да ничего нового, друг мой, вы ровным счетом ничего не пропустили. Все тот же приглушенный ропот, все те же бестолковые разговоры. Будьте готовы к немалому разочарованию завтра вечером, когда вас вызовут на доклад перед советом пэров. Многие ждали от вашей поездки откровения.
— Почему? Что вам Моклерк, который даже в седле держаться не может? Вас много, а королева — что королева, у нее только и есть, что жалкие двести воинов Тибо Шампанского! Вы…