Чума унесла жизни около 51 000 венецианцев, и в том числе Тициана. Население города, которое в 1563 году составляло около 168 000 человек и к 1575 году выросло приблизительно до 175 000 человек, в 1581 году составляло только 124 000 человек. Вряд ли оставался хоть один венецианец, который не потерял бы близкого родственника; более того, многие семьи вымерли полностью. Даже теперь опасались, что официальное объявление искушает судьбу и что в любой момент могут прийти известия о еще одной вспышке болезни. Но Венеция не замедлила вознести благодарность за спасение: на острове Джудекка уже начала строиться новая большая церковь, порученная государством величайшему из живущих архитекторов Венеции Андреа Палладио — церковь Христа Спасителя, Иль Реденторе. Там, ежегодно и до конца республики, в то самое третье воскресенье июля, присутствовали на торжественной мессе дож и синьория; даже в наши дни это событие все еще ежегодно празднуется.[265]
Альвизе Мочениго не дожил до завершения строительства церкви. Он умер — естественной смертью — 4 июня 1577 года и был похоронен в церкви Санти Джованни э Паоло, где его надгробие можно увидеть в середине западной стены между надгробиями двух дожей Мочениго, Пьетро и Джованни, правивших незадолго до него. Неделю спустя после его смерти был избран преемник — герой Лепанто и самый прославленный из живущих венецианцев, Себастьяно Веньер, которому был восемьдесят один год. Вспыльчивый, непреклонный и остро осознающий свои выдающиеся достижения — вступив в должность, он сразу издал распоряжение, обязавшее всех аристократов, которые сражались при Лепанто, в течение недели носить красные мантии, — Веньер правил только один год; но этот год принес еще одну катастрофу с еще более ужасными последствиями, чем даже чума. Уже в 1574 году, вскоре после отъезда Генриха III, во Дворце дожей случился серьезный пожар, уничтоживший залы коллегии и сената и часть личных апартаментов. Теперь, 20 декабря, последовал второй большой пожар, гораздо хуже первого. Зал Большого совета и зал голосования были полностью уничтожены. Работы Гварьенто, Беллини и более поздних мастеров — Тициана, Тинторетто и Веронезе — погибли в огне; и хотя двое последних могли написать новые картины для восстановленных комнат, утрата была невосполнима. Более того, повреждения были так велики, что некоторые из наиболее выдающихся архитекторов того времени, и среди них сам Палладио, решительно настаивали, что все здание нужно разрушить и построить вместо него новый дворец в более классическом стиле; мы можем быть только благодарны, что восторжествовал разум, и всего за восемь месяцев величайшая в мире постройка светской готической архитектуры была тщательно восстановлена.