К сожалению, причем как для автора, так и для его читателей, в этом рассказе почти не будет речи о жизни великих личностей. За исключением дожей — и даже они выглядят расплывчато, потому что при достижении верховной власти у них остается немного возможностей выразить себя, — в этой истории немногие предстают людьми из плоти и крови, достойными нашего почитания, ненависти или даже презрения и которым тем не менее было дозволено влиять на развитие событий. Паоло Сарпи как раз был таким человеком; но, как бы ни были мы признательны ему за привнесение толики человеческого тепла на эти страницы, наш долг перед ним — ничто по сравнению с тем, чем ему была обязана Венеция, которую он провел через последний и самый тяжелый религиозный кризис в ее истории.
В то время Сарпи было пятьдесят три года, и с четырнадцати лет он был монахом-сервитом. В молодости он был придворным богословом герцога Мантуанского, а в 1575 году вернулся в Венецию и четыре года спустя его назначают главным поверенным ордена. Уже тогда он был знаменит своей ученостью, которая простиралась далеко за пределы сферы духовного; более того, сам склад его ума был скорее научным, нежели философским. Ему приписывали открытие кровообращения, за четверть века до Гарвея; без сомнения, именно он открыл клапаны в венах. Как оптик, Сарпи заслужил благодарность самого Галилея, который преподавал в Падуанском университете в период между 1592 и 1610 годами и выражал признательность «mio padre е maestro Sarpi» за помощь в создании телескопа.[277] Возможно, вследствие аскетизма и скудного питания Сарпи очень страдал от простуд: сэр Генри Уоттон, который хорошо его знал, оставил незабываемое описание Сарпи, находящегося в своей келье, «окруженного грудами бумаги вокруг его стула и над головой, когда он читал или писал в одиночестве, ибо он полагал, как и лорд Сент-Олбани, что воздух опасен и является особенно пагубным, когда ум наиболее занят». Хотя Сарпи был «одним из самых скромных людей, каких только порождало человечество», восхищение сэра Генри этим человеком было безграничным:
Превосходен в точных науках, в академическом и полемическом богословии; потрясающий математик даже в наиболее трудных для понимания частях этой науки, и еще к тому же такой знаток истории растений, как если бы он никогда не читал никаких книг, кроме самой Природы. Наконец, великий канонист, именно в этой области он обычно служил государству, и несомненно во время папского отлучения государство получило основную помощь от него.
Сарпи, теперь назначенный официальным советником сената, написал ответ республики на первое папское бреве, которое касалось церковной собственности. Тон послания был почтительный, но весьма решительный, стиль краткий и лаконичный, каждое слово имело значение. Оно гласило: