Их было очень много — человек тридцать пять. Они шли торжественно, устремив взгляды вперед, не замечая нас. В голове колонны шли сильнейшие... с развернутыми знаменами.
Я подумал, что знамена лучше бы развернуть на вершине, а по склону двигаться не церемониальным, а альпинистским шагом и экономить силы, чтобы дойти до нее.
Клокова схватила меня за рукав и кивнула в сторону приближавшейся двойки. Я всмотрелся и понял, что это женщины. Они прошли мимо, не поздоровавшись, может быть, не заметили...
Ася вдруг наклонилась, будто поправляла завязку шекльтона, потом резко повернулась и ушла в пещеру. Возможно, она решила, что одна из главных целей этой экспедиции — поднять женщин на вершину пика Коммунизма.
Мы вернулись в пещеру. Ася, увидав нас, украдкой спрятала платок. Но глаза, влажные, покрасневшие, не скроешь. Кавуненко, умевший разрядить обстановку, не умалчивая, не обходя больную тему, сказал громко, без тени сомнения, что поступает правильно:
— А где сила характера? Вся в платочек ушла? Тогда отожмем — прольем силушку наземь...
— Тебя бы в женскую шкуру... Может, тогда бы понял...
— Женщину понимаю. Я тоже честолюбец, но на трон непальского короля не претендую.
— Факты вас не убеждают. Вы их в упор не видите...
— Точно. Расскажи нам про Жанну д'Арк и Софью Ковалевскую. Только заруби себе на носу: история допустила случай, когда дамочка стала полководцем, но не было еще так, чтобы она была кузнецом.
— Посмотрим, что ты скажешь через пару дней, когда эти двое спустятся с вершины!
— Эти двое?! — Он подчеркнуто расхохотался. — Им до вершины и на чужих руках не добраться. Хочешь, я тебя успокою? Тогда слушай: ты поднимешься на пик Коммунизма. Ты... Шатаева, Рожальская... и еще два-три имени — не больше. В составе сильных мужских групп, при хорошей погоде и особой подготовке, но отсюда не вывод, что ваше восхождение откроет женщинам дорогу к этой вершине. Потому как оно не более чем вымученный всем скопом рекорд. Плохо, что после этого любая значкистка сочтет его нормой и станет выпархивать из себя, чтобы допорхнуть до семи с половиной тысяч. Очень стараетесь вы во всем становиться на равную ногу с мужчиной. А эмансипация — равенство прав, но не возможностей
— Ладно, Володя, спасибо за «орден», только, я думаю, нас не пяток, а легион...
— Знаю я твой «легион». Каждая внизу очень современна. С эйнштейновской дерзостью ставит под сомнение старые истины: кто, дескать, сказал, что мужчина сильнее меня? Дело, мол, вовсе не в мышцах — я зато терпеливей и духом крепче. Это внизу. А наверху, как высота да непогода прижмет, немедленно вспомнит: ах! Я всего лишь слабая женщина, у меня нет сил бороться, я останусь здесь...