— Подвержен. Но не в главном. В главном наоборот: это он образует особую международную общность — альпинистов.
— Вот и вернемся к нашим баранам. Мы ведь и не говорим о главном. Разве вопрос, как относиться к чужому крюку, — главное в альпинизме?
— Ну хватит! — вмешался я. — А то этому конца не будет.
Я оставался в стороне от беседы. Мне не до разговоров. Мне сейчас хватало своих переживаний, своих размышлений. И весьма драматичных. Тех, что привели меня к очень удобному, но отторжимому душою выводу: ладно, проживу и без альпинизма. Виснер, видно заметил мое настроение, понял, о чем я думаю, и сказал:
— Не надо расстраиваться, Володя. Ваш авторитет от этого нисколько не упал. Мы считаем вас сильными альпинистами и высоко ценим советскую восходительскую школу. Смотри, сколько там народу наблюдает, уверен, все они в восторге от вас. А крюк — это маленькая оплошность. Я досадовал... мне хотелось, чтобы все прошло идеально К тому же по-своему ты поступил правильно. У вас другой альпинизм, поэтому другие правила. Ты сказал: в случае необходимости идете по чужим следам и знаете, что никто вас в этом не упрекнет — ни в душе, ни вслух, и я подумал: ваш альпинизм то и дело ставит людей в условия, когда игра кончается, когда не до спорта — начинается борьба за жизнь. И тут условности не имеют никакого значения. Этот фактор очень влияет на все ваше альпинистское мировоззрение. У нас тоже есть такой альпинизм. Но представлен всего лишь одной горой — Мак-Кинли, на Аляске.
Разумное объяснение. В целом. Тяжелых для меня частностей Виснер не знал... И все-таки меня радовало уже то, что он сам до этого дошел — не пришлось оправдываться. Я несколько ободрился, хотя в душе оставался свинцовый осадок. Вечером в номер ко мне зашел Непомнящий и снова завел разговор о злосчастном крюке.
— Если разобраться, — сказал он, — в упреке Висера ничего нового. Хоть и нет такого правила, но и у нас использование чужого крюка не доблесть. Только не бери все на себя. Я себя укоряю. Сделал бы то же самое — не задумываясь подвесился бы на эту железку. По-моему, все мы не в ту тональность попали — что-то вроде экскурсионного настроения. Еще встреча такая: «представители», «делегаты»! Словно не работать приехали, а для осмотра экзотики.
Я молчал. Он пришел, чтобы меня успокоить, и наивно думал, будто мне это непонятно.
— А почему мы расслабились? — продолжал Анатолий. — Может, потому, что свысока смотрим на нравственность? Они, мол, здесь за лучший кусок в глотку друг другу готовы вцепиться. Если у нас такой поступок не осуждается, то здесь тем более? Немного подзабыли, что имеем дело с альпинистами!