Конечно, Шарриак мог придумать еще одно хитрое объяснение из области полицейского детектива: он якобы подумал, что Хирш обернулся, чтобы выхватить оружие… Но его положение стало намного сложнее.
Впрочем, и мое было не лучше. Так или иначе, он подстерегал меня. А я затаился, как крыса в норе. Если бы я попытался пересечь освещенный двор, шансов у меня не было бы никаких.
Освещенный… Вот это мысль… Я не спеша приложился к прицелу и выстрелил в фонарь. Я поразил мишень с первого раза. В лесу кто-то – без сомнения, это был Шарриак – испустил крик ярости, и еще одна пуля попала в стену слева от моей головы. Двор погрузился в непроницаемую тьму.
Я подобрал ружье бедняги Хирша, сел на корточки, медленно сосчитал до десяти и прыгнул.
Шарриак выстрелил в сторону шума, но меня там уже не было. Непонятным образом мои напряженные нервы на несколько секунд заглушили боль, дав мне возможность добежать до домика, а оттуда броситься в кусты. Я сел на землю, сжимая в руках ружье. Сломанные ребра предъявили запоздалый счет, согнув меня пополам. Тяжело дыша, я изо всех сил старался не шевелиться. Шарриак все еще был где-то там, а значит, и смерть.
Через некоторое время я услышал возню далеко справа. Минутой позже слабый лучик карманного фонарика прорезал ночь. Вновь пошел дождь, крупные тяжелые капли освежили меня. Луч пропал, снова появился, словно кто-то передавал послание азбукой Морзе. Может, так оно и было; я никогда не был бойскаутом. Но вероятнее всего, они ждали моего выстрела, чтобы засечь меня. Я не шелохнулся. Я уже начал вести себя профессионально, как боец морской пехоты во время операции, хотя это и не соответствовало моей специальности.
По моему молчанию они, должно быть, заключили, что я убежал в лес, и осмелели. Они не могли знать, что я здорово помят, я ведь не участвовал ни в стычке, ни в перестрелке.
Это Дельваль шел с электрическим фонариком. Шарриак держался в нескольких шагах от него. Из своего укрытия я прекрасно видел и слышал их. Дельваль обшарил лучом ангар.
– Его уже здесь нет…
– Я и не сомневался, – проскрипел Шарриак. – Посмотри пирамиду, там ружья…
– Пусто!
Шарриак грубо выругался. Когда Дельваль повернулся и осветил его, я увидел, что Шарриак волочит ногу. Никто из нас не был подготовлен к физическому насилию, и ни один удар не проходил бесследно. Это один из пробелов в их вопросниках.
Я не очень хорошо понимал, почему там оказался Дельваль. Он не был, как Пинетти, участником цепи событий, приведших к сложившейся ситуации, и его не напугало психическое состояние Шарриака. Конечно же, последний наплел ему сказок, в которых представил меня Синей Бородой. Должно быть, Дельваль полагал, что сумасшедшим был я. Это не обнадеживало: искренний человек действует очень решительно.