– Вот это благоразумные речи, – одобрил Шарриак. – Приступим. Я предлагаю кандидатуру присутствующего здесь господина Пинетти.
Я не удержался от насмешки.
– Это шутка? Нет никаких причин для того, чтобы вы взяли контроль…
– А я и не делаю этого. Подумайте сами: я не могу им быть, вы, Карсевиль, тем более. Им не может быть и мадам Карре, которая довела свое предприятие до ручки. Значит, нужен кто-то четвертый. Наподобие Гульбенкиана. Знаете, кто такой Гульбенкиан?
– Надеюсь, вы соблаговолите рассказать, – смирился Мастрони.
– Разумеется. Президенты двух нефтяных компаний ссорились из-за недр не знаю уж какой страны, Ирана или, может быть, Ирака. Ни один из них не мог иметь преобладающее количество акций, и никто не хотел, чтобы оно было у другого. Тогда они взяли себе по сорок девять с половиной процентов, вышли на улицу и отдали один процент первому встречному бродяге. Причем бесплатно, но с условием, чтобы тот абсолютно ни во что не вмешивался. Этот один процент сделал бродягу сказочно богатым, он стал вести роскошный образ жизни, открыл музеи, знаменитые на весь мир, создал художественный фонд и всегда держал свое обещание не лезть в их дела, только единственно своим существованием мешать образованию контрольного пакета. Моя мечта! Увы, подобное стечение обстоятельств случается лишь раз в столетие…
– Очень мило сравнить Пинетти с бродягой, – иронично заметил Мастрони.
Его высказывание не смутило Шарриака.
– Он на самом деле был не бродяга, а продавец ковров или какой-то коммерсант, не помню… Естественно, если господин Пинетти согласится взять на себя такую ответственность, то немедленно покинет мою команду.
– У меня не один процент, а тридцать три, – холодно уронила Лоранс.
Настала моя очередь взять слово. Пора было остановить полет Шарриака.
– Итак, Шарриак попытался подсунуть нам Пинетти, надеясь, что все мы обалдели еще до появления здесь: на это у него один шанс из тысячи. А теперь серьезно: кого вы имеете в виду?
На его лице появилось огорчение.
– Но я же вам сказал! Просто невероятно! Я толково разъясняю все, что думаю, а никто не хочет понимать, мне задают вопросы! Не вас, не меня и никого из присутствующих. Тогда кого? Никого от вас, никого от меня и никого от мадам Карре. Кто остается? Заместитель директора ее команды, которому даем наблюдательный совет. Или если это вам предпочтительнее, организуем директорию. Как зовут ваших субъектов, мадам Карре? Кого вы нам советуете?
Пинетти сделал вид, будто листает свой блокнот.
– Ну-ка, посмотрим… Шаламон, эль-Фатави, Леруа…