— Да, конечно, — ответил тот, передавая мёртвую шпагу барону. Фон Стиглиц осторожно, словно хрупкую фарфоровую чашку, взял рукоять в руки, и принялся её разглядывать со всех сторон, разве что не нюхая и пробуя на зуб. Через пару минут он протянул раритет обратно Егору. Но тут неожиданно вмешалась абордажница:
— Можно, я посмотрю?
Дождавшись утвердительного кивка Белецкого, барон передал рукоять даме, а сам, посидев немного с задумчивым видом, вынес вердикт:
— Очень древняя вещь… Поверхность рукояти покрылась микротрещинами. Обычно для этого материала это происходит не менее, чем через пятьсот лет. Форма нестандартная — да вы уже и сами это заметили. Это не полицейская модель. Моему роду принадлежит одна из самых полных коллекций оружия в Империи. Там есть все полицейские модели. Возможно — самоделка. Ничего не могу сказать определённо. «Кроме того, что это ОЧЕНЬ дорогая вещь» — добавил фон Стиглиц лично Егору по закрытому каналу связи.
— Да. Согласилась с произнесёнными вслух выводами барона госпожа Ржевская, возвращая Белецкому шпагу после тщательного осмотра. Это не серийная модель. И очень старая. Что вы собираетесь с ней делать? — Егор пожал плечами и озвучил свой план. Фон Стиглиц, выслушав, одобрительно кивнул головой, и заметил:
— Молодой человек, я или моя семья будем рады выкупить у вас эту вещь для своей коллекции. Я не смею настаивать, но просто имейте это ввиду.
— Мой род тоже готов это сделать, — тут же заявила бывшая майорша, поджав губы, и хищно сузив глаза.
Вспомнив крутой нрав новой знакомой, Егор поспешил сообщить конкурентам в борьбе за антиквариат, что «он будет помнить об их просьбах, и, в случае чего…», и быстро спрятал оказавшуюся такой ценной шпагу обратно в чемодан. Решив про себя, что «в случае чего» она ему и самому не помешает.
Переворошив содержимое своих чемоданов, Белецкий и Карлаш единогласно решили, что практически ничего из этого в ближайшем будущем им не пригодится, сложили вещи обратно, и сдали чемоданы на хранение в каптёрку.
Новенькая, потеряв интерес к происходящему, откинулась на кровати, и молча лежала с открытыми глазами. Хотя это вовсе не означало, что она в этот момент не бессовестно дрыхла. Имплантированный человек мог просто перенаправить сигналы с глазных нервов в имплант, который и «бдил», пока его носитель спокойно смотрел сны, а в случае чего глаза снова «подключались» к мозгу, одновременно с отправкой имплантом к этому самому мозгу сигнала побудки.
У неимплантированных, естественно, таких возможностей не было. Что можно было наблюдать на примере толстяка Похмелова. Тот, добредя до казармы, сразу плюхнулся на койку, и, судя по всему, отрубился. Учёба давалась ему нелегко. Взглянув на измученное лицо Толстяка, Егор подумал, что видит перед собой одного из кандидатов в покойники после третьего фехтовального турнира. В первом турнире бывший интендант занял последнее место, и, судя по всему, собирался удерживать его за собой и в последующих состязаниях…