— Сначала взял хорошо, но потом струсил, — сказал Лыков.
— Ты думаешь, он струсил? — спросила Ирина и посмотрела на Лыкова большими веселыми глазами. (У нас все чаще поговаривают, что они скоро поженятся. Эти слова я пишу с горечью. Я не понимаю, почему она должна любить Лыкова? Не понимаю...)
— Я уверен, что он струсил.
Баженов умоляюще посмотрел на Лыкова.
— Так бы и нам плыть-то, — сказал он и судорожно дернул острим волосатым кадыком.
— Да, да, ты, как всегда, прав, Баженов, — ответил Лыков и тронул Ирину за руку. — А речонка действительно разыгралась.
— Если буду тонуть — спасай, — смеясь, сказала Ирина.
— Тогда я с тобой плыву. Удобнее спасать, — ответил Лыков.
Но тут вмешался Зацепчик.
— Я попросил бы вас быть несколько серьезнее, — сказал он. — Не забывайте, что могут быть несчастные случаи.
— Совершенно правильно, — глухим голосом заметил Покотилов.
— Счастье и смелость! — сказал Лыков и толкнул лодку Ирины.
Она пошла тем же путем, что и лодка Коли Николаевича.
— Нет, я так не пойду, — прищурив глаза, сказал Лыков, — я перережу горло этой речонке под прямым углом.
— Так бы и нам плыть, — сказал Баженов.
Лыков ничего не ответил.
— День-то какой парун, — чуть ли не простонал Баженов и страдальчески улыбнулся.
Костомаров взмахнул платком. Теперь моя очередь переправляться. Если говорить откровенно, то и мне хотелось так переплыть Элгунь, чтобы не потерять ни одного пройденного метра.
На середине реки дул сквозной ветер. Его несло, словно по коридору. Мишка Пугачев греб, стиснув зубы и закрыв глаза. Афонька дышал хрипло и тяжело при каждом рывке весел. Он неотрывно глядел мне в глаза, по ним определяя: опасно или нет? А я глядел поверх рабочих, наметив на противоположном берегу точку, которая находилась много выше приставшего к песчаной косе Костомарова, и не выпускал ее из виду. Она быстро приближалась, превращаясь из черного пятна в корягу. Я уже миновал середину, и теперь на коряге легко можно было различить застрявшие в корнях валуны. Стало быстро сносить. Я еще круче поставил лодку. И мы благополучно ткнулись в берег... рядом с Костомаровым. Значит, как ни хитри, реку не перехитришь.
Кирилл Владимирович снова взмахнул платком. От берега отделилась лодка Лыкова. И сразу же стало ясно, что он мудрит. Он поставил лодку поперек течения. Ее чуть не опрокинуло волной. Тут надо бы ему сменить угол, но он не захотел. Лодку еще раз ударило волной. Неожиданно метрах в пяти от нее всплыло дерево. И то, чего боялись, свершилось. Лодка налетела на дерево и перевернулась. На просмоленном днище ярко вспыхнуло солнце. Кружась, как в хороводе, поплыли вокруг лодки ящики, мешки с мукой, чемоданы. «Спасит...» — разнесся оборванный водой крик. И тишина.