— Угадай.
— Будь человеком, Тони!
— Угадай!
— Не знаю, черт побери!
— Тем хуже для тебя, — отрезал мерзавец.
Сколько же там может быть, судорожно размышлял я. Та же сумма, что и в первоначальном контракте? Шесть тысяч? Вряд ли, ведь мне не придется работать. С другой стороны, и у них нет дополнительных затрат. Да, пожалуй, тысяч шесть, решил я. Вполне достаточно, чтобы прожить безбедно целый год.
— Шесть? — решился я.
— Нет.
Мое сердце оборвалось.
— Меньше?
— Нет.
Перед глазами все поплыло, во рту пересохло.
— Патрик, дай сигаретку, — проблеял я.
Засунув в рот сигарету, я кивнул, когда Тони поднес мне зажигалку, и спросил, не слишком, правда, уверенно:
— Семь?
— Нет.
— Меньше?
— Нет!
— Чтоб я сгорел!
Я глубоко затянулся. Руки предательски дрожали.
— Восемь? — проквакал я.
Последовало молчание. Негодяй отвернулся и уставился в окно.
— Посмотри, Патрик, какие замечательные пальмы. Мне всегда казалось, что пальмы символизируют субтропики. Не так ли?
— О, несомненно, — ответил второй негодяй. — Если бы не они, никто бы не отличил Мальорку от Дублина…
— Восемь? — завопил я.
— Патрик, мне показалось, что кто-то тут пропищал. Как у вас здесь насчет москитов?
— Сейчас прихлопну, — невозмутимо произнес Патрик.
Я не выдержал.
— Сейчас я вас сам прихлопну! В последний раз спрашиваю — восемь?
— Нет.
— Меньше?
— Нет.
— О Господи! Слушай, Тони, если ты водишь меня за нос…
— Я бы ни за какие коврижки не притронулся к твоему ослиному носу. Как, впрочем, и к любому другому органу после того, как ты тут развратничал целых пять месяцев.
— Тони, если ты не скажешь, я из тебя душу вытряхну!
— Нет… угадай.
— Что ж, девять — и это мое последнее слово!
Как ни в чем не бывало, он развернул письмо и невозмутимо зачитал:
"…я запросил и получил их согласие на компенсацию в размере девяти тысяч фунтов стерлингов…"
* * *
Остального я не слышал. Я едва не протаранил зад автобуса. Тони бормотал про подоходный налог, комиссионные Спайеринга, возможные доходы от других реклам, если я не соглашусь продлевать контракт, и тому подобную дребедень. Я его не слышал. Только одна мысль буравила мой мозг: девять… тысяч… фунтов… стерлингов!
— Да, приятель, теперь ты богат, — сказал Тони, складывая письмо. Подпиши контракт и наслаждайся жизнью. Можешь теперь целых полтора года бездельничать с чистой совестью.
— Поздравляю, Рассел, — сказал Патрик, хлопая меня по плечу. Господи, даже подумать страшно! Полтора года полной свободы!
В моем мозгу лихорадочно роились воспоминания. Сколько унижений я перенес за свою недолгую жизнь: как я прозябал в конторе Тернера и у Уэйнрайта, мучился в "Швейных машинках Райтбая", унижался в "Кеафри Кредит, Инк.", глотал обиды и выслушивал оскорбления… Как я тогда мечтал разбогатеть и вырваться из этой дыры… И вот теперь — самые смелые мечты сбылись. Я разбогател на девять тысяч фунтов! Я мысленно прикинул. С учетом тех денег, что лежали в Лондоне на моем банковском счету, после всех вычетов у меня останется около десяти тысяч! Невероятно! Десять тысяч фунтяшек — и всего через год после того, как я появился в Лондоне с восемьюдесятью фунтами в кармане…