Но тут она увидела, что глаза Амбруазины открыты и внимательно смотрят на нее. Поняв, что больная пришла в сознание, Анжелика улыбнулась ей.
— Выпейте, — настойчиво повторяла она, — прошу вас, выпейте, вам станет легче.
Герцогиня с трудом приподнялась. По-видимому, после случившегося с ней припадка она была совершенно разбита. Она стала пить мелкими глотками, словно совсем обессилев, и Анжелике пришлось не раз подбадривать ее, чтобы та выпила всю микстуру до конца. Герцогиня откинулась назад и вновь опустилась на подушки. Но теперь она чувствовала себя лучше.
— Жар спал! — отметила Анжелика, положив руку на ее лоб, ставший менее горячим. — Не тревожьтесь более.
И она пошла вымыть руки и убрать свои лекарства. Служанки госпожи де Модрибур взволнованно окружили Анжелику.
— Ах, сударыня, не покидайте нас, — заклинали они. — Останьтесь с нами на эту ночь, побудьте с ней, мы так опасаемся за нее.
— Да нет же! Вы беспокоитесь напрасно, говорю вам.
Тревога, которую испытывали женщины за свою благодетельницу, начинала казаться ей чрезмерной.
— Она уснет, уверяю вас. И вам тоже надо уснуть, — посоветовала она.
— Адемар, убери все эти ведра и попрощайся с дамами! Пойдем, ты понесешь нам фонарь до порта.
Почему все эти люди обвивали, словно щупальцами, ее и Жоффрея, сковывая их движения? Это было какое-то наваждение.
Она приблизилась к нему. Глаза его были устремлены на герцогиню де Модрибур. В обрамлении роскошных черных волос, рассыпанных на кружевной подушке, — слишком тяжелых, слишком пышных — лицо спящей казалось маленьким, словно детским. Анжелика сказала вполголоса:
— Вы идете?
Но Жоффрей де Пейрак, по-видимому, не слышал ее. Мысли стали путаться в голове Анжелики, у нее начиналась мигрень. Больше всего на свете ей хотелось удалиться, убежать вместе с ним. Это была потребность, где желание оказаться в его объятиях было единственным, властно заявлявшим о себе. Ей казалось, что это стало жизненной необходимостью, вопросом жизни и смерти. Нельзя было допустить, чтобы она потеряла его еще и сегодня вечером, а иначе…
Она чувствовала, что нервы ее напряжены до предела.
— Сударыня, останьтесь, — повторяли женщины, стеная хором.
— Она, быть может, умрет! — воскликнула Дельфина дю Розуа трагическим тоном.
— Нет, нет!
Они окружили ее еще плотнее.
— Останьтесь! Останьтесь! — канючили они. — О, сжальтесь, добрая госпожа!
В зрачках их бился непонятный страх. Анжелику осенило:
«Они безумны!» Инстинктивным жестом она вцепилась в плечо графа, ища у него спасения.
Казалось, он пришел в себя, и, взглянув на нее, увидел ее побледневшее, искаженное лицо. Тогда на глазах у всех он обвил рукой ее талию.