Толстая гувернантка побледнела и задрожала с головы до пят. Дикий ужас, овладевший ею, настолько преобразил ее лицо, что оно превратилось в отвратительную карикатуру: выпученные глаза, трясущиеся щеки, толстая, повисшая вниз губа, с которой сыпались крошки пирога. Картина была настолько тяжкая, что даже самый светский из них человек, маркиз де Виль д'Авре, не смог найти никакой шутки, чтобы прервать наступившее гнетущее молчание.
— Что с вами, Петронилья? — спросила Амбруазина ангельским голосом с некоторой ноткой удивления. — Можно подумать, что вы испугались меня.
— Разве я всегда не заботилась о вас, госпожа, как о своем родном дитяти? — спросила старая женщина, изобразив на лице жалкую улыбку. — Разве это не так…
Амбруазина с грустью оглядела всех присутствующих.
— Что все же с ней произошло? Похоже, ей не по себе…
— Ведь я во всем вам потакала, не так ли? — продолжала несчастная женщина. — Разве я не помогала вам удовлетворять вашу страсть к наслаждениям?..
— Похоже, она теряет рассудок, — прошептала Амбруазина, глядя на Анжелику. — В последнее время я замечала какие-то странности в ее поведении. Вы непременно поправитесь, моя славная Петронилья, — сказала она погромче и стала приближаться к дуэнье, которая вдруг стала похожей на большую жабу, загипнотизированную змеей. — Вы просто немного переутомились, но это не страшно. Вам надо подлечиться. Где то лекарство, которое обычно вам помогает?
А вот оно…
С озабоченным видом она вынула из коврового ридикюля гувернантки флакон с пилюлями, которые Анжелика уже давала ей ночью, положила их в чашку Петронильи, налила немного воды и поднесла к губам больной.
— Выпейте, мой бедный друг. Выпейте, вам станет лучше. Мне так больно видеть вас в таком состоянии. Пейте, пейте…
— Да, госпожа, — ответила Петронилья, — вы так добры… да, да, вы всегда были добры ко мне…
Руки ее дрожали так сильно, что часть жидкости вылилась из чашки ей на кофту. Амбруазина снова помогла ей, и она, наконец, допила лекарство, причмокивая, как толстый напуганный карапуз.
— Какое несчастье, — вполголоса сказала герцогиня, обращаясь ко всем присутствующим. — Бесконечные испытания помрачили ее рассудок. Столь опасные приключения не для такого возраста. Я пыталась отговорить ее ехать со мной в Америку, но она не захотела расставаться…
В этот момент Анжелика взглянула на Кантора, который стоял с Вольвериной у камина. Устремленные на Амбруазину глаза и юноши и зверя сверкали от ужаса и неистребимой ненависти.
— Ой, мне больно! — застонала вдруг Петронилья Дамур, схватившись обеими руками за живот. — Ой, я умираю!