Оторвав ее от трупа, за который она отчаянно цеплялась, ее стали бить кулаками, ногами, клочьями вырывать волосы, рвать на ней одежду, и когда тело ее было все залито кровью и обезображено, она, обессилев от боли, перестала кричать и вскоре окончательно затихла.
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Анжелика бросилась в самую гущу разъяренных людей, чтобы остановить их и вырвать у них их добычу.
Остановитесь, я вас заклинаю, — умоляла она, — не позорьтесь… Барсампюи, отойдите… Брат Марк, разве здесь ваше место, вы же божий слуга… Симой, зачем злоупотреблять своей силой, которой у вас и так слишком много… Не будьте трусом… Это же женщина! Кто вам, капитану, дал право бить ее?
Вне себя от ярости, люди кричали, выражая этими криками свое отчаяние и непоправимое горе.
— Она ввела меня в грех…
— Она потопила мой корабль…
— Она погубила моих братьев…
— Она убила мою невесту…
— Мой корабль!.. Мои братья! Это из-за нее умерла моя возлюбленная! Это она! Демон!.. Змея! Ее надо раздавить. Чудовище! Чудовище!
— Марселина, Иоланда! Скорее ко мне! — закричала Анжелика.
Высокие, крепкие женщины бросились к ней на помощь, и им троим удалось вытащить из толпы растерзанное тело герцогини. Пейрак, в свою очередь, используя весь свой авторитет, успокаивал наиболее разъяренных, а испанские солдаты, скрестив пики, сдерживали тех колеблющихся, которые уже приготовились бежать на дележку добычи. Эти несколько секунд, пока бушевали страсти, по своему накалу оказались настолько жестокими и такими опустошительными, что ни у кого уже больше не осталось сил, и все вдруг замерли.
Спасительницам освободили дорогу. Ведь они были женщинами, и спасать женщину, оказавшуюся в руках разъяренных мужчин, было их право.
Однако судить этих обезумевших несчастных Анжелика не могла, тем более, что сама она была не очень-то довольна своим благородным порывом, вызванным скорее невольным стремлением остановить разгул животных страстей, чем желанием прийти на помощь своему врагу.
Смогла бы она совершить что-нибудь подобное, если бы по воле этого ужасного создания умерла Абигель, стал жертвой ее Кантор или погиб Жоффрей?.. И если бы она, преодолев все свои слабости, не вышла из такой утомительной борьбы победительницей?
Да, она была победительницей.
Между тем, Амбруазина-демон лежала, как выброшенная морем щепка, полуслепая, обезображенная. Она сама перед всем миром призналась в своих грехах, и даже если при жизни ей удалось избежать суда божьего, то теперь ничто не могло спасти ее от суда людского.
Доказательства преступлений были слишком очевидны, свидетельств слишком много.