Но здесь Элисон, она изучает план «Фробишера», ведет себя как нормальный покупатель. Сюзи отложила тряпку и, не оборачиваясь, медленно направилась к конторке. Эл подняла глаза.
— Он крошечный, Кол. С этими комнатами ничего не сделаешь, собачьи конуры, а не комнаты. — Она протянула листовку обратно женщине. — Нет, спасибо, — отрезала она. — У вас побольше ничего нет? — Эл закатила глаза и сказала Колетт: — И вот так я всю жизнь, да?
— Кто из вас покупатель, дамы? — осведомилась Сюзи.
— Мы обе.
Сюзи отвернулась и схватила кофейник с плитки.
— Кофе? Молоко и сахар? — Оборонительно держа кофейник перед собой, она широко улыбнулась. — Конечно, — сказала она, — Ну да, конечно. Мы не ханжи. Совсем нет. Вовсе даже напротив. Мы ходили на тренинг. Мы приветствуем разнообразие общества. Того особого общества, что возникает везде, где вырастают дома «Галеон»?
— В смысле, вовсе даже напротив? — спросила Колетт.
— В смысле, вообще никакой дискриминации?
— Сахару не надо, спасибо, — сказала Эл.
— Но вы получили бы премию? В смысле, если бы мы оказались лесбиянками? Которыми мы, кстати, не являемся. Вы получили бы дополнительный процент?
Тут по лестнице поднялась нормальная пара.
— Привет? — крикнула им Сюзи так тепло, что они едва не скатились от страха обратно вниз. — Кофе? — пропела она. Пара капель из наклоненного кофейника растеклась по чертежам «Фробишера» поносной лужицей.
Элисон отвернулась. Ее щеки горели бордовым. Колетт бросилась к ней:
— Плюнь ты. Это же Суррей. У них мало геев и их легко расстроить.
Она подумала, если бы я была лесбиянкой, надеюсь, я бы выбрала подружку постройнее.
— Мы можем вернуться позже? — спросила Элисон. — Когда здесь появятся дома.
— На половину участков уже заключены предварительные договора, — холодно ответила Сюзи.
Колетт отвела ее в машину и выложила карты на стол. Это превосходный участок застройки. Она почитала и все выяснила. Удобная транспортная сеть, первоклассное медобслуживание и есть где провести досуг.
— Какой еще досуг? — возразила Эл. — Это поле. Здесь ничего нет. Никакого обслуживания, ни первоклассного, ни второсортного.
— Включи воображение.
— Всего этого даже на карте нет, правда?
— Со временем карту перечертят.
Она примирительно коснулась руки Колетт.
— Нет, я, напротив, к тому, что мне это нравится. Мне нравится жить нигде. Как скоро мы сможем переехать?
— Месяцев через девять, я думаю.
Элисон замолчала. Она предоставила Колетт карт-бланш в выборе места. Главное, подальше от моего старого дома, сказала она. Подальше от Олдершота. Подальше от ипподрома, от собачьих бегов, от военной базы, верфи, от стоянки грузовиков и специализированных клиник. Подальше от запасных путей и амбаров, от таможенных складов и пакгаузов; и чтобы рядом не было ни открытого рынка, ни закрытого рынка, ни ателье нелегалов, ни автомастерской, ни тотализатора. Колетт сказала, я думала, ты сможешь выбрать с помощью своего дара — возьмешь карту, помашешь над ней маятником. О боже, нет, возразила Элисон, если бы я так сделала, мы бы, наверное, оказались в море.