Вечером в замке отец смешил теток, изображая тех, кого они не любили, или вспоминая годы оккупации:
— Помнится, тот немецкий офицер был очарователен, хорошо одет. Воспитанный, достойный господин…
— Вот именно, Луи, и настолько достойный, что опустошил все погреба, не оставив ни одной бутылки! — подхватывала Мари.
— Согласен, но все равно это был приличный господин. Кстати, я ему об этом однажды сказал.
Жалкие трусишки уже стали его любимыми героями. Он интересовался теми, кто из страха или ради личного благополучия льстил оккупантам. Но он никогда не смог бы сыграть убежденного коллаборациониста.
Несколько дней, проведенных с нами, были наполнены радостью и хорошим настроением. Соседи, нантские друзья, врач, господин аббат — все приходили с визитами, внося оживление в свою скучную провинциальную жизнь. Отец пристально наблюдал за ними, выслушивал, расспрашивал. И постепенно в его голове формировались карикатурные образы разных людей. Он моментально находил в них смешное и делился на другой день с нами своими находками, но, изображая людей, никогда их не высмеивал.
Этот дом не мог сравниться с куда более скромными жилищами, которые он ценил больше всего, но простой образ жизни моих теток заставлял его из любви к маме забыть о величии и знатности этого здания, которое однажды будет принадлежать ему. А потом наступало утро, я видел, как он исчезает в облаках пыли. И у меня сжималось сердце.
Патрик
В 1959 году у тети Мари де Мопассан заболел палец на ноге. Врачи решили, что его необходимо ампутировать. В то время мой отец еще не был настолько знаменит, чтобы позволить себе звонить каждые пять минут в клинику. Он отправил туда дежурить маму. Выйдя из операционной, известный хирург добродушно успокоил ее:
— Ничего страшного, завтра ее можно будет выписать.
Когда спустя несколько дней Мари вернулась домой, ее розовые щеки очень контрастировали с белыми кружевными подушками.
— Как вы себя чувствуете, тетя? Вы хорошо выглядите, — сказал ей отец.
— Превосходно, дорогой Луи. А вот у вас усталый вид. Вы слишком много работаете.
Затем, повернувшись к маме, она добавила:
— Жанна, видишь ту даму на полотне напротив меня, в белом платье с декольте, я застала ее однажды в тот момент, когда усатый господин, склонившись к ней, шуровал в ее корсаже! Я ей крикнула: «Мадам, тут приличный дом! Если так будет продолжаться, я вас выставлю за дверь!»
Мама побледнела. Отец, будучи хорошим актером, ничем себя не выдал. На другой день нейрохирург вынес окончательный диагноз: тетин мозг пострадал от наркоза. Галлюцинации вскоре участились. Ей являлись не Дева Мария или Христос, а гримасничающий сборщик налогов. Приходя на обед в воскресенье, она вместо приветствия говорила отцу: