Впервые он заговорил серьезно. До сих пор он казался ей таким беспечным!
— Не забивай этим голову, Флоримон, — сказала она. — Думаю, все уладится. Послушай, а ты бы не хотел.., вернуться в Париж?
— Честное слово, нет! — выпалил он неожиданно. — Слишком многие мне там льстили и ненавидели меня, потому что король любил вас. С меня хватит! Но отсюда я бы предпочел уехать. Мне скучно здесь. И все не нравится. Я люблю только Шарля-Анри…
«А меня?» — чуть не вскрикнула она. Сердце ее сжалось.
Теперь он ей мстил за то, что она его только что оскорбила. И еще, безотчетно, — за то, что увлекала его на путь без выхода.
«Один Бог знает, сколько я жертвовала и боролась рада сыновей! И вот снова приношу себя в жертву».
Не сказав ни слова, она пошла к крыльцу. Послание королю сделало ее раздражительной. Она не нашла в себе мужества, чтобы говорить мягче и вселить больше уверенности в душу сына. «Удивительно, как дети ускользают у нас сквозь пальцы, — думала она. — Кажется, что знаешь их насквозь, заслужила их дружбу, и вот.., достаточно отлучиться…»
До отплытия Анжелики на Крит он бы так не ответил, не усомнился бы в ней. Но теперь он достиг возраста, когда начинают интересоваться собственным будущим. Если то, что она узнала про ислам, так изменило ее, почему же не мог подействовать на мальчика год, проведенный в иезуитском коллеже? У души свои дороги и перепутья, ее не воротишь назад.
Она услышала за спиной быстрые шаги Флоримона. Он положил ей руку на локоть и настойчиво повторил:
— Матушка, нужно уезжать!
— Но куда ты, мой милый, хочешь уехать?
— Есть много мест, куда можно отправиться. Мы все обсудили с Нафанаилом. Я возьму с собой Шарля-Анри.
— Нафанаил де Рамбур?
— Да, это мой друг. Когда я раньше бывал в Плесси, мы все время проводили вместе.
— Ты мне об этом никогда не рассказывал.
Он поднял брови, и лицо его приняло двусмысленное выражение. Очевидно, было много такого, чего он ей никогда не говорил.
— Если вы не желаете трогаться, тем хуже! Но я увезу Шарля-Анри.
— Ты говоришь глупости, Флоримон. Шарль-Анри не может покинуть это поместье, поскольку является его наследником. Замок, парк, леса и земли принадлежат ему и должны перейти к нему после достижения совершеннолетия.
— А что есть у меня?
Она посмотрела на него, и сердце ее снова сжалось: «У тебя нет ничего. Сын мой, мой прекрасный, гордый сын!..»
— У меня нет ничего?
Его тон выдавал неуверенность. Он надеялся, несмотря ни на что. Молчание матери открыло ему истину, о которой он и так уже стал догадываться.
— У тебя будут деньги, которые я вложила в торговые предприятия…