Она хорошо представила себя обутой в такие же сапоги и идущей по своей усадьбе такой же живой твердой походкой. Она будет немного осторожной, и в то же время уверенной в себе и приходящей в восторг при одном виде цветущего поля или делающего свои первые шаги ребенка. Возможно, правда, она будет менее строгой и менее суровой. Но разве мистрис Уильям такая уж суровая?.. Когда она шла, то на ее лице, с тяжеловатыми, но полными гармонии чертами, отражался изумрудный цвет листвы деревьев, и оно как бы светилось счастьем. Она вдруг остановилась рядом с Анжеликой, и выражение ее лица резко изменилось.
— Вы не чувствуете запах дикаря? — спросила она, и ее все еще черные брови нахмурились, а ее лицо вновь приняло строгое выражение.
Она сказала: «Краснокожего»… В ее голосе послышались ужас и отвращение.
— Вы не чувствуете?
— Нет, не чувствую, — ответила Анжелика. Но при этом она невольно вздрогнула. Никогда ранее воздух на этих холмах не казался ей таким благоуханным. Аромат жимолости и лиан смешивался с ароматом цветущих садов, в котором особо выделялся запах сирени и меда.
— Я часто чувствую этот запах, слишком часто, — произнесла Сара Уильям, встряхнув головой, как бы в чем-то упрекая себя. — Я его всегда чувствую. Он смешался со всей моей жизнью. Он меня постоянно преследует. И, однако, уже давно мне не приходилось вместе с Бенджаменом брать в руки ружье, чтобы защитить свой дом от этих красных змей.
Когда я была еще девочкой.., и позже, когда мы жили в своей хижине недалеко от Уэльса…
Она замолчала и снова встряхнула головой, как бы не желая вспоминать об этих событиях, полных страха и борьбы.
— Там было море… В конце концов, можно было убежать. А здесь нет моря…
И сделала еще несколько шагов. — Здесь очень красиво, не правда ли? — спросила она менее категоричным тоном.
Маленькая Роз-Анн, стоя в траве на коленях, собирала ярко-оранжевые цветы аквилегии.
— Невееваник, — пробормотала старая женщина.
— Весенняя земля, — сказала Анжелика.
— Вы тоже знаете? — спросила англичанка, быстро взглянув на нее.
И снова ее черные глаза внимательно посмотрели на Анжелику, эту иностранку, француженку, пытаясь прочесть ее мысли, что-то отгадать, получить какой-то ответ, найти какое-то объяснение.
— Америка? — сказала она. — Так вы, правда, ее любите?.. Однако, вы еще так молоды…
— Не такая уж я молодая, — возразила Анжелика. — Знайте, что моему старшему сыну семнадцать лет, и что…
Ее перебил смех старой Сары. Она засмеялась в первый раз. Смех ее был звонкий, непосредственный, почти как у девочки, при этом стали видны ее крупные, немного лошадиные, но здоровые и отлично сохранившиеся зубы.