— Боже мой! — воскликнула ля Поляк. — Да ведь на нем черные пятна!
— Тихо, это ребенок мавра, — прошептала служанка. — Он метис. Ты знаешь, какой он будет, когда вырастет? С черными глазами и кожей цвета эбенового дерева. Позже, когда ему будет пять-шесть лет, ты его продашь какому-нибудь сеньору за бешеные деньги. — Она вздохнула. — Кто знает, может, ты продашь его собственной матери, графине Суассон.
В глазах Тухлого Жана зажглись огоньки.
— Ну ладно, я даю тебе 100 ливров.
— Нет, 150.
— Ты с ума сошла! Хочешь разорить меня, прохвостка! Ты знаешь, сколько денег понадобится на его воспитание?
Начались торги. Пока они торговались, через черный ход вошли Каламбреден, Барко и несколько других бандитов.
— Как я могу тебе просто так поверить, что это сын мавра? — неуверенно спросил Жан.
— Я тебе клянусь, что его отец был черный, как днище закопченного котла.
Сидевшая рядом Фанни воскликнула:
— Святая Мария! Неужели твоя госпожа могла спать с таким страшилищем? Я бы никогда не решилась. Я слышала, что мавру достаточно посмотреть на белую женщину, и она забеременеет.
Бертилия подошла и села за стол.
— Налей мне вина, ля Поляк, сейчас я вам все расскажу. Моя госпожа вначале была любовницей короля, но когда его величество узнал, что делит любовницу с мавром, то был взбешен и в Лувре, на балу, повернулся к ней спиной. Но моя хозяйка хитрая бестия. Официально она должна родить в декабре. Мавра выгнали в феврале. Если она родит в декабре, значит мавр не отец ребенку. Я слышала, как она однажды говорила подруге:
«Этот ужасный ребенок дико ворочается во мне. Он меня связывает. Я не знаю, как буду сегодня танцевать на королевском балу».
Когда наступит срок официальных родов, ей принесут другого, белого ребенка, и весь двор скажет:
«Да, мавр здесь ни при чем, потому что известно, что его отправили на каторгу в феврале месяце».
— А почему его отправили на каторгу? — спросила любопытная Фанни.
— Да это из-за той истории с колдуном. Он был соучастник какого-то хромого дьявола, которого сожгли на Гревской площади.
Анжелика задрожала — прошлое опять преследовало ее. Она плотнее прижала к себе обезьянку и хотела уйти наверх, но рассказ притягивал ее, как магнитом.
— Да-а, это была история! — продолжала Бертилия. — Мавр знал, как предсказывать судьбу, и его обвинили в колдовстве. Моя хозяйка обращалась даже к ля Вуазин, этой ведьме. Но, узнав, кто отец ребенка, эта прорицательница отказала ей в избавлении от проклятого плода.
По-детски переставляя ноги, к столу подошел Баркароль.
— Да, я видел эту даму моей хозяйки. Я маленький дьявол. Это я открываю двери всем приходящим к прорицательнице.