В одном из таких неудачных конвоев «Компас роуз» получил боевое крещение.
Атакующий самолет летел довольно низко. Зенитный огонь кораблей словно подхлестывал его. Самого самолета не было видно, но о его движении красноречиво свидетельствовали беспорядочные пунктиры зенитного огня над центром конвоя. Шум стоял оглушительный: пронзительный вой самолетных моторов, сотни стреляющих пушек, вой сирен нескольких кораблей одновременно…
Застыл расчет двухфунтовки. Четко выделялись стальные каски зенитчиков. Но ленты боеприпасов так и остались неиспользованными. Их ожидало нечто иное.
В голове центральной колонны каравана самолет сбросил две бомбы. Одна упала в стороне, подняв к небу султан сверкающей в лунном свете воды. Вторая же нашла цель. Она упала на какой-то корабль, который не был им виден, и который они никогда больше не увидят. За первым взрывом последовал второй: огромная оранжевая вспышка осветила весь конвой и, казалось, само небо. Корабль в мгновение ока разлетелся на куски. Всплески от падения обломков покрыли пространство в целую милю. Вой моторов удаляющегося самолета как бы подводил итоговую черту.
— Наверное, боеприпасы, — раздался из темноты чей-то голос, нарушивший скорбное молчание, — Вот бедняги.
— Они и почувствовать-то ничего не успели. Лучшая смерть.
«Дурак ты, — не в силах сдержать дрожь, подумал Ферраби. — Дурак ты, дурак. Никто ведь не хочет умирать!..»
С высоты мостика Эриксону было видно все: как в корабль попала бомба, как над местом падения взметнулся столб искр и как секундой позже огромный взрыв разнес судно на куски. В тишине, наступившей после атаки, голос капитана, отдающего обычные приказания об изменении курса, был холоден. Никто не мог догадаться о той печали и гневе, которые овладели Эриксоном. Самолет исчез вдали, занеся в свой актив потопленный корабль. А если кто-то сумел спастись — что трудно было предположить, — то «Соррель», замыкающий охранение, постарается.
Все произошло так быстро, так жестоко… Эриксон мог бы еще долго думать и скорбеть об этом, но едва он успел поднять бинокль, чтобы еще раз взглянуть на конвой, как корабль, находившийся всего в ста ярдах от них, вздрогнул от взрыва.
Торпеда. Ее Эриксон определил по звуку. Наклонившись к переговорной трубе, он приказал увеличить ход и чаще менять курс, успев подумать: эта торпеда прошла мимо них лишь в нескольких футах.
Эриксон отвел «Компас роуз» от конвоя. Однако гидроакустик не нашел ничего похожего на цель. Тогда они сразу вернулись к торпедированному кораблю. Он вышел из строя, как подбитая утка, уступающая дорогу стае. Остальные корабли конвоя продолжали идти вперед. Подбитый корабль быстро погружался. Винты уже торчали из воды. С места катастрофы доносились крики перепуганных людей и сильный запах мазута. На какую-то секунду корабль стал виден на фоне лунного света. Они разглядели скучившихся на корме, кричащих и размахивающих руками людей. Эриксон заколебался: если он остановится и начнет спасать потерпевших, то и сам станет прекрасной мишенью для подлодки; если же он продолжит поиск, то оставит команду торпедированного корабля на верную смерть. Он решился на очень опасный шаг: спустить шлюпку. Пока она подбирает потерпевших, «Компас роуз» продолжит охоту.