* * *
Все выстроились в шеренги, работоспособные — слева, врачи и больные справа. Вот появляется рапортфюрер со своей трубочкой, и начинается главная сенсация этого утра:
— Revieraltester, vortreten!.
Оскар выбегает из шеренги и спешит к эсэсовцу, уверенный, что сейчас получит «двадцать пять» или что-нибудь похуже. Но Копиц не командует: «Спускай штаны!», только: «Снимай повязку!»
«Больше я не старший врач», — мелькает у чеха, и он даже рад этому.
Затем другая сенсация:
— Стань в строй, назначаю тебя капо на внешних работах. Санитар Пепи ко мне!
Оскар поворачивается направо кругом и бежит на левый фланг, к Фредо, который встречает его ободряющей улыбкой. К эсэсовцам тем временем подходит Пепи, ест их глазами. Он и представления не имеет, какую игру затеяла с ним комендатура.
— С сегодняшнего дня ты старший врач! — говорит Копиц. — Инструкции получишь позднее.
— Jawohl! — гаркает санитар. Головорез Дейбель ухмыляется и подает ему повязку Оскара.
— Ich gratuliere!.
— Besten Dank., - по-солдатски отвечает Пепи, косясь на Оскара: не подумал бы тот, что это его, Пепи, интриги.
Потом раздается еще несколько отрывистых приказов. «Зеленые» сегодня не идут на внешние работы, зато туда отправятся все больные, которым не хватило места в лазарете. Все без исключения!
— У меня высокая температура, — плачет один из пострадавших.
Дейбель пружинистой походкой подходит к нему.
— А сколько?
— Вчера вечером было сорок.
Дейбель усмехается.
— А башмаки у тебя какой номер? Сорок два?
Больной стоит раскрыв рот, глаза у него, как стеклянные, все как-то расплывается перед ним, он смотрит в лицо Дейбеля, но видит только кокарду с черепом на эсэсовской фуражке. Узник переводит взгляд ниже, но и там лишь мундир с блестящими пуговицами.
— Чего глаза вытаращил? — кричит Дейбель, — говори, что выбираешь: башмаки номер сорок два или жар сорок градусов. Если хочешь оставаться в лагере, садись и разувайся.
Узник слышит плохо, но насчет башмаков он понял. Нет, он не отдаст их. И он, шатаясь, идет по снегу, налево, к рабочей команде.
— Also fertig?. - осведомляется Копиц.
Дейбель подтверждает, что все готово.
Лагерный староста Хорст командует:
— Marschieren Marsch! Links, zwei, drei, vier, links….
* * *
После ухода рабочих команд в лагере обычно воцарялся покой. Гасли рефлекторы, блоковые и штубаки возвращались в опустевшие бараки, чтобы поспать еще часа два. Теперь, в тишине и спокойствии, можно по-настоящему задать храповецкого.
Но сегодня все было иначе. Эсэсовцы не ушли к себе, рефлекторы не погасли, и даже могильщикам позже, когда рассвело, не разрешили начать свое дело.