Главное – не думать. Не думать. Не думать.
Поздно. Заветный порошок расслабил мозг и теперь уже никуда не уйти от воспоминаний – слишком яркие они, слишком острые, проникают через поры кожи куда-то внутрь и заставляют снова и снова вспоминать, как год назад, почти в такой же машине она ехала по городу и была… счастлива?
– Я самый счастливый человек на свете, – думала Лена, прижимаясь раскаленным лбом к стеклу автомобиля и улыбаясь несущемуся навстречу городу, – Еще немножко, несколько минут – и я её увижу. Даже говорить ничего не буду, просто возьму за руку и поведу гулять. Как будто и не уезжала. Как будто и не расставались.
Серый камень больницы ошеломил Лёку и заставил сердце стучать чаще. Она расплатилась с таксистом и выскочила из машины, кожей впитывая в себя знакомый пейзаж.
Глаза устремились в одну точку, туда, где вход, парадный вход, если это слово вообще уместно применительно к больничному учреждению. Ступеньки, ступеньки, им нет конца, они мелькают перед глазами, и легкие начинают гореть огнем, но всё это ерунда, потому что вот уже серый сменяется коричневым – линолеум отделения – и номера палат засверкали в зрачках, и две простые цифры загорелись ярким светом, и остается лишь поднять руку, нажать на ручку двери – и остановиться, тщетно пытаясь успокоить сердце, и дрожать губами, не находя, что сказать, и смотреть, смотреть, не отрываясь…
– Привет, – Саша тяжело поднялась с кровати, расцветая улыбкой, – Привет, малыш.
А Лёка всё стояла и смотрела. Не могла разлепить губ, не могла оторвать взгляда, смотрела, тяжело дыша, и лишь когда теплые руки сомкнулись вокруг её плеч, и щека прижалась к щеке – только тогда она из горла само собой вырвалось:
– Здравствуй…
– Здравствуй, дорогая, – кто-то незнакомый, в ярко-желтой майке, протягивает руку и улыбается свысока, – Меня зовут Николаем, если ты забыла. Я совладелец клуба.
– Здравствуй, дорогой, – а ладошка-то у него вялая, потная, и дело совсем не в том, что сейчас лето, а просто волнуется почему-то этот странный мужичок в официальном костюме и при галстуке.
– Я хотел бы с тобой обсудить один кадровый вопрос, – он зачем-то тащится за ней через весь клуб в кабинет, сплошь увешанный плакатами певиц и певичек, усаживается в кресло и по-хозяйски закуривает.
– Обсуждай, – плюхнуться на собственное кресло, открыть ящик стола и вынуть из него список тех дур, которые пока еще зарабатывают хорошие деньги в этом клубе, – Только живее.
– Ты вчера уволила Лилю. А она моя любовница. И ей нравится эта работа.
– Восстановить? – спросить, не поднимая глаз от списка. – Пусть приходит.