Для этого Шульгин сумел раздобыть и доставить в Барселону десять американских радиостанций, работающих на волнах, не совпадающих с теми, что доступны рациям франкистов и немцев. Так что говорить можно было и открытым текстом, не затрудняясь шифрами и кодами.
Отпустив командиров, он попросил задержаться комиссаров-интернационалистов. Гришин, конечно, тоже никуда не ушел.
Шульгин чувствовал себя порядочно усталым, но дело следовало довести до конца.
— Вам все понятно, товарищи?
Товарищи согласно кивнули головами, только педантичный немец поинтересовался, отчего не было сказано ни слова о том, где и как предполагается использовать их отряды и кому они должны подчиняться.
— Для этого я вас и оставил. Общий план действий вам теперь понятен, а о частностях…
По замыслу Шульгина, если Теруэльская операция разрабатывалась как отвлекающая мятежников от Мадрида, то диверсионный набег на Сарагосу должен был, кроме чисто военных целей, замаскировать самое главное.
Отряд в двести немецких, итальянских, русских и испанских «рейнджеров» он намеревался в течение завтрашнего дня сосредоточить в районе городка Барбастро, недалеко от самого спокойного, потому что труднопроходимого, участка линии фронта, проникнуть на франкистскую территорию по склонам Сьерра-де-Гуара в сторону Уэски, ударом с тыла уничтожить посты и заставы, прикрывающие дорогу Лерида — Уэска — Памплона. Затем под видом германо-итальянского отряда рвануть на северо-запад, обеспечив, естественно, полную внезапность и секретность акции.
— Обеспечьте выдвижение ваших отрядов. Встречаемся вот здесь, — он указал карандашом точку на карте, — в двадцать ноль-ноль. Я лично прибуду, чтобы вас проводить…
— Здорово вы всем мозги запудрили, Григорий Петрович, — с искренним уважением сказал Гришин, когда они наконец остались одни. — Я и то теряюсь, чем же мы по-настоящему будем заниматься…
Он имел в виду истинную роль своего отряда, потому что опыт не слишком долгого общения с начальником ему подсказывал — слова и дела того, как правило, расходятся достаточно сильно. Да и предыдущая служба научила смотреть на вещи под несколько иным углом, чем обычные люди.
— Пока будем ехать — расскажу. Ты вот что, распорядись, чтобы хоть яичницу поджарили, что ли. Зверски оголодал, весь день пустяки всякие, то ломтик хамона, то кусочек сыра. Пусть ко мне в номер принесут…
— С салом?
— А есть? — Представив шкварчащее на сковороде настоящее сало, он не удержался, сглотнул слюну.
— Как не быть. И яиц — три, четыре?
— Можно и пять. А Буданцев где?