— Хорошо, я с ним поговорю, — сказал он и тут же понял, что этого мало.
Понял и констебль, что проявилось в его нарочитой поджатости.
— Спасибо, сэр, — сказал он, но если бы прибавил: «Чего еще ждать от такой мокрицы», чувства его не выразились бы яснее.
Подождав, пока он уйдет, сэр Криспин вышел на дорожку, чтобы подумать об их беседе. Это было опасно, каждое мгновенье его мог схватить какой-нибудь гость, от полковника с его рассказами о Дальнем Востоке до Р.Б. Чизольма с его мрачными прогнозами; но он рискнул, ибо нуждался в свежем воздухе, а кроме того, как и Джерри, лучше думал на ходу.
Думал он о том, что именно подразумевал дворецкий, когда грозил констеблю. В любом случае это — какая-нибудь гадость, которую должен будет осудить миролюбивый хозяин. От этой мысли он так расстроился, что добрая Берни, выйдя в сад, испугалась и спросила:
— Что с вами?
Сэр Криспин подпрыгнул, словно мексиканский скакучий боб, но, увидев Бернадетту, мгновенно утих. Ее он не боялся, он ей даже радовался. С той встречи у брата она нравилась ему все больше, и он решил облегчить перед ней душу. Поэтому он отвечал не «Спасибо, ничего», как ответил бы полковнику или Чизольму, а: «Я очень расстроен, миссис Клейберн».
— Берни.
— Я очень расстроен, Берни. Такая неприятность…
— Какая?
— С Чиппендейлом.
— Простите?
— Это мой дворецкий.
Женщина погрубее немедленно бы спросила: «Что, кресло плохое сделал?»,[63] но Берни поняла, что сейчас не до шуток.
— Что же он натворил?
— Скорей натворит. Грозился в кабачке.
И он поведал ей все. Она слушала, серьезно и внимательно, как врач, принимающий исповедь пациента.
— Знаете что, — сказала она, когда сэр Криспин кончил свою повесть, — плюньте, он просто пугает. Что он может сделать в конце концов? Сколько тут полицейских?
— Один.
— Я его видела. Солидный дядя, а ваш Чиппендейл — креветка, да и то, которой из пакета на видно. Все кончится На первом раунде.
— А если он что-нибудь подстроит?
— Ну что, например?
Сэр Криспин примера не привел, и Берни его пожурила.
— Вы начитались детективов. Вот там пускают кобру в камин или сыплют в пиво неизвестный восточный яд. А вообще, если вы боитесь, выгоните его. Что тут трудного?
Сэр Криспин помолчал. У всех у нас есть секреты, которые очень не хочется раскрывать. Однако нужда в сочувствии победила.
— Не могу. Он — не дворецкий.
— В каком смысле?
— Он — от фирмы, которая делала ремонт. Я им очень доволен. Они ждали два года, а потом прислали его. То, что называется «судебный исполнитель». Не знаю, есть ли они в Америке?
Берни удивлялась редко, но тут удивилась. Меллингэм-холл произвел на нее большое впечатление, и она никак не думала, что шкафы в нем набиты скелетами.