— Где он? — властно спросила Шарлотта у юного Уилфрида.
— На крыше. Ну, там сарай для лодок, а он на крыше. Загорает.
— Г-м-м… Как же к нему подобраться?
— Дядя говорил, — вмешался Обри, — что на тигров охотятся с дерева. У лодочного сарая много деревьев.
— Замечательно!
Обри на мгновение заколебался.
— Может быть, не надо?.. Может быть…
— Чепуха! — отрезала Шарлотта, презрительно сверкнув глазами. — Надо. Дай мне ружье.
— Я думал… — вмешался Обри,
— Да?
— Понимаете, он не одет… Шарлотта легко рассмеялась.
— Ну и что! Пошли.
Живительные ультрафиолетовые лучи послеполуденного солнца падали на круглое тело. Сэр Франсис пребывал в приятной полудреме. Мысли его перелетали от канадских лосей к греческим муфлонам, а там — к нигерийским жирафам. Только он собрался подумать о египетском бегемоте, как услышал характерный звук и, нежно улыбнувшись, понял, что неподалеку — юный Уилфрид.
Тихая гордость обуяла его. Кто-кто, а этот ученик делал ему честь. Какой мальчик не соблазнился бы яствами, отложив охоту? А этот… плямц! Он где-то близко. Жаль, нельзя ему дать хороший совет. Все-таки, опытная рука…
Плямц! Сэр Франсис Пешли-Дрейк присел. Рядом с ним отлетела щепка. Ну, что же это!
— Уилфрид! — крикнул он, но ответа не дождался. — Ты поосторожней, а то…
В следующую секунду он скакал по крыше, бранясь на малоизвестном наречии, распространенном в бассейне Конго. Племянником он не гордился. Мало что так меняет чувства, как пуля, попавшая в мясистую часть ноги. Нет, он не гордился; а то, что он ощущал, он выражал на языке урду с примесью голландских слов, употребляемых в Южной Африке, когда увидел среди ветвей женское личико.
Полковник Пешли-Дрейк покачнулся. Как многие охотники, он был исключительно скромен. Однажды, поджав губы, он покинул ритуальные танцы, заметив, что третья жена местного суверена, скажем так, не совсем одета. Словом, он был в истинном ужасе.
— А… э… моя дорогая, — начал он, как вдруг увидел, что молодая дама держит что-то очень похожее на духовое ружье. Один глаз она прикрыла, кончик языка высунула.
Полковник ждать не стал. Вероятно, во всей Англии не было человека, настолько склонного к стрельбе; но многое, если не все, зависит от того, с какой ты стороны ружья. Посрамив своей прытью самого легконогого гну, он спрыгнул с крыши и помчался к камышам. Шарлотта слезла с дерева.
— Какой проворный, однако! — заметила она,
— Да, — согласился Обри, — дядя у нас шустрый. Видимо, часто бегал от носорогов.
Сидя в камышах, полковник, при всей своей ярости, не без удовольствия думал о тех же свойствах. Что ни говори, немногим хватило бы сноровки и ума, чтобы так быстро сориентироваться.