— Вот именно, мадам.
— Раз уж ты подписал документ, надо придерживаться всех пунктов.
— Правильно, мадам.
— Но, черт подери…
— Умолкни, Смидли. Сохраняй спокойствие.
— Какое тут может быть спокойствие!
— Тебе надо хлебнуть чего-нибудь, — сказала Билл. — Будь добр, Фиппс, принеси нам чего-нибудь животворного.
— Слушаюсь, мадам. Что желаете? Смидли упал в кресло.
— Тащи все, что под руку подвернется!
— Хорошо, мадам, — сказал Фиппс.
Он взял со стола котелок, секунду поколебался — не надеть ли его на голову, и прямой походкой направился к двери.
После его ухода некоторое время царило молчание. Сидящий в кресле Смидли выглядел совершенно потерянным. Джо подошел к стеклянной двери и воззрился на звезды. Кей приблизилась к креслу, в котором утонул Смидли, и стала несколько лихорадочно гладить его по голове. И только Билл не стронулась с места.
— Да, — едва находя силы говорить, вымолвил Смидли. — Ничего себе новость.
— Чистый Голливуд, — сказала Билл.
— С каких это пор дворецкие принялись направо-налево подписывать контракты со студиями? И еще эта ерундистика с пунктами о нравственности!
— Не унывай, Смидли. Не все потеряно. Ситуация под контролем, — успокоила его Билл. Обаяние ее личности было столь велико, что в груди его затеплилась слабая надежда. Ему почудилось, что даже из этого тупика та, на ком он не собирался жениться, но за которой признавал выдающиеся способности, обязательно найдет выход, подтвердив титул Старой, Верной. Он поднял измученное лицо.
— Что ты думаешь делать?
— Думаю выпить.
Джо, стоя у окна, выразительно фыркнул, как морж, с которым Кей когда-то его сравнила.
— Отлично, — сказал он. — Великолепно. Значит, выпить хочешь? У меня просто камень с души свалился. Я было решил, что чокнулся.
— А после этого, — ровным тоном продолжила Билл, — я нажму на Фиппса. Когда он вернется, я угощу его чем-нибудь покрепче, и когда он малость расслабится, я его возьму за жабры.
— За жабры?
— В каком смысле — за жабры? — спросил озадаченный, но обнадеженный Смидли.
— Я уязвлю его в самое сердце точно рассчитанной насмешкой. Поиздеваюсь над тем, что он потерял былую хватку. Это должно сработать. Фиппс, как вы, наверное, помните, был в свое время выдающимся медвежатником, а следовательно, артистом, впечатлительной натурой, гордящейся своим мастерством и не терпящей ни малейшей критики в свой адрес. Представьте себе, как реагировал бы Шекспир, если бы, после того как он удалился на покой в Стратфорд, кто-нибудь походя поздравил бы его с тем, что он вовремя отошел от дел, потому что время его кончилось.