— Да, мадам.
— Жаль, что пришлось тебя загнать в тюрягу.
— Да, мадам.
— Но улики были неопровержимы.
— Истинно так. Но нельзя ли попросить вас говорить чуть потише? У стен есть уши.
— Что у стен есть?
— Уши, мадам.
— Ах, уши! Это верно. Уши есть. А как было в Синг-Синге? — шепотом спросила Билл.
— Не особенно приятно, мадам, — прошептал Фиппс.
— Да уж, наверное, — шепнула в ответ Билл. — О, Смидли! Привет!
Смидли Корк, завершив сиесту, входил с веранды.
Фиппс вышел, сопровождаемый суровым осуждающим взглядом, который безупречный пожилой джентльмен послал в спину дворецкому, отказавшемуся ссудить ему сотню долларов. Смидли уселся на диван.
— Мне надо с тобой поговорить, Билл.
— Сделай милость, дружок. С чем пожаловал? Боже мой, Смидли, — заговорила Билл с доверительностью друга с двадцатипятилетним стажем, — а ты ужасно постарел с тех пор, как мы виделись последний раз. Меня просто оторопь взяла, когда я вошла и увидела, в какую музейную рухлядь ты превратился. Седой как лунь,
— Я собираюсь покраситься.
— Не поможет. От седины есть только одно верное средство. Один француз изобрел. Называется гильотина. Это, верно, на тебя совместная жизнь с Аделой повлияла. Самый надежный способ поседеть — постоянное общение с моей сестрицей.
Ее слова прозвучали в ушах Смидли музыкой. В них слышалось сочувствие. Старушка Билл, подумал он, всегда была отзывчивой. Пару раз только инстинкт самосохранения, который приходит на помощь убежденным холостякам в опасную минуту, помешал ему сделать ей предложение, о чем он в грустные минуты сожалел. Но грустные минуты уходили; а мысль о браке приводила Смидли в паническое состояние.
— Жизнь собачья, — согласился он. — Она меня угнетает. В тюрьме Алькатрас и то, наверное, легче. Там хотя бы йогурт пить не пришлось бы.
— Адела заставляет тебя пить йогурт?
— Ежедневно.
— Как бесчеловечно! Хотя для здоровья полезно. Смидли протестующе поднял руку.
— Ради Бога, — умоляюще простонал он, — только болгарских крестьян не поминай!
— Каких еще болгарских крестьян?
— Тех, которым он придает цветущий вид.
— Йогурт придает болгарским крестьянам цветущий вид?
— Фиппс утверждает, что так. Билл Шэннон хохотнула.
— Фиппс! Не будь мои уста замкнуты печатью молчания, я бы тебе кое-что порассказала насчет Фиппса. Слышал про тихий омут?
— А что в нем?
— Черти водятся. Это сказано про Фиппса. Ну и фрукт! Ты, небось, видишь в нем заурядного дворецкого. Да будет тебе известно, что братец Фиппс — шкатулка с двойным дном. Впрочем, я сказала, на устах моих печать, и даже не пытайся из меня что-нибудь вытянуть.