Кутепов рассказал о том, что в воскресенье, после распродажи улова, Луша ушла с каким-то кавалером. В деле имелось довольно подробное описание кавалера: его запомнил не только отец убитой, но и другие, торговавшие рядом рыбаки. То, что дочь не вернулась в тот день и к вечеру следующего, отца не встревожило: так происходило частенько. Но прождав еще немного, он понял — что-то не так…
Первое, на что обратил внимание Петрусенко, — отсутствие одежды убитой рыбачки. Первая жертва, мадам Солье, была в нижнем белье. Все остальные женщины — обнажены. Однако их одежда и обувь находились рядом. Нашлись даже вещи Алевтины Забродиной, буквально в десяти шагах от тела. Одежда же Кутеповой не нашлась: ни тогда, когда по горячим следам обыскивались ближайшие берега, ни до нынешнего времени. А ведь весь город взбудоражен и напуган убийствами. Наткнись кто-нибудь случайно на женское платье — обязательно бы снес в ближайший околоток. Но нет…
Викентий Павлович задумался об этом еще в кабинете полицейского управления, был рассеян за ужином. Кирилл Степанович заметил это, увел гостя в гостиную пить чай и курить. Он, как и Петрусенко, дымил трубкой. Они сидели у теплой изразцовой печи, в креслах перед маленьким столиком с чайными приборами. Петрусенко сказал:
— Как я понимаю, тело Кутеповой всплыло слишком быстро, а значит уплыло недалеко?
— Да, — кивнул Одиноков, — мы осматривали берега, пытаясь определить место преступления. Там есть и дикие плавни, и пустынные каменистые места с пещерами. Ничего не нашли.
— В какую сторону течение? Откуда могло занести труп?
— Течение в этих местах как раз сложное. Могло и сверху, и снизу протянуть, поменять направление.
— Вот что я думаю… — Петрусенко помолчал, тряхнул головой, продолжил. — Да! Почти уверен, что убили девку где-то под крышей: в доме, в сарае…
И пояснил удивленному собеседнику:
— Если убивают на улице, одежду не прячут. Если в доме жертвы — тоже не прячут. Оно и понятно: ни к чему! С Кутеповой же вышло по-другому. Не на улице, иначе одежда уже бы нашлась. Вот и думаю, что — в таком помещении, которое обнаруживать нельзя. Потому и спрятали одежду, а вернее всего — уничтожили.
Одиноков вскочил, заходил по комнате.
— Верно, верно! Как же я не додумался! Преступник, выходит, с этим помещением связан?
— Согласен. Не переживайте, Кирила Степанович. Это называется «эффект свежего глаза». Вон вы какую работу проделали, гигантскую. Приметы «кавалера» — он вполне может оказаться и преступником — очень яркие добыли.
— А какой толк? — Одиноков снова сел, наклонился к печной дверце, стал выколачивать трубку. В движениях и голосе его слышалось огорчение. — Не нашли ведь!