Отец: Тьфу! Я тебе расскажу про любовь! Тридцать пять лет на твою мать работаю. Как папа Карло! Но зато она дома царствует и не ходит на работу, как у других мужей жены! Усек, паршивец?
Произнося каждое из этих слов, отец конвульсивно трясся. На опухшем багровом лице выступил пот.
Доминик: Папа, любовь проявляется не только в этом. Например, наши с тобой отношения… Когда я был маленьким, ты хоть раз подсаживался со мной поиграть? Рассказал мне хоть одну сказку? Пробовал меня рассмешить? А на рыбалку мы с тобой ходили? А змеи запускали? Хоть разочек?
Отец: Мужчина должен работать!
Доминик: Ты, значит, до такой степени любил свою работу?
Отец: Ты это куды клонишь?
Доминик: Ты работу любил больше, чем меня?
Отец(растерянно, со злостью): Ты это… попусту не бзди!
Доминик: Слово "бздеть" здесь неуместно. Послушай, когда я был маленький, то много времени проводил один. Ведь братьев и сестер у меня не было. Иногда я нуждался в ком-то, кто направлял бы меня, учил.
Отец: Я вас бросил? Нет! Я в жизни не пришел домой позже восьми… у матери спроси! Я всегда был дома, каждый вечер!
Доминик (с печальной улыбкой): — О да, твоя физическая оболочка присутствовала дома. Но в том, что касалось эмоций — тебя дома не было! Разве ты не понимаешь? Я помню, как подглядывал на улице за другими ребятами — как они гуляют со своими отцами и занимаются всякими разностями. Я помню, как жгуче я их НЕНАВИДЕЛ — потому что чувствовал себя обделенным. Это было куда побольнее твоего ремня, намного больнее.
Отец, смолчал, уставившись на свои колени, на бессознательно сцепленные руки.
Мать: Доминик, не трогай его сейчас. Давайте кофейку выпьем, а потом…
Доминик: Нет, мама. Давайте дойдем до конца. Давайте все друг другу выскажем. К этому давно шло. (Отцу): Послушай, папа… ты знаешь, что ты ни разу на моей памяти меня не хвалил и не подбадривал? Разве что приказывал заниматься всей этой фигней. "Настоящий мужчина…"!
Отец: Ты что называешь фигней?
Доминик: Помнишь ту дешевую гитару? Я ее купил на заработанные деньги, когда газеты разносил.
Отец: И чего?
Доминик: Но, бьюсь об заклад, ты забыл, как на меня тогда разорался. "Нам не по карману тебе учителя нанимать!" "Музыканты — все пидора!"
Отец: Что-то не припомню…
Доминик: Зато я помню. А когда я тебе сказал, что сам выучусь играть, ты расхохотался, помнишь?
Отец: Так-таки и расхохотался?
Доминик: Да. И мне не надо напрягаться, чтобы это вспомнить. Оно врезалось в мое сердце. Вся эта треклятая сцена.
Отец: Да слыхано ли, чтобы кто-то выучился музыке сам? Чушь собачья!