— Шестого июля, — подсказал Клинычев. Михеич кивнул головой.
— А вы не скажете, откуда название «Сорочий мост»? — спросила Оля.
— Это по Медведухе, если вверх идти. — Михеич взял из протянутой Степаном пачки сигарету и прикурил от горящего сучка. — Скажу. Там ведь мост когда-то был. Я пацаном еще помню, деревянные опоры торчали. Медведуха — речушка злая, не смотри, что воробью по колено. В иную весну так разольется — ни проехать ни пройти. Как ни построят переправу, не в этот, так в другой год обязательно унесет. Вот и говорили: опять сорока мост унесла… Давно перестали мост наводить. Наверное, оттого и прозвали те алапы[8] — Сорочий мост. Еще дорога через это место в Сорокино ведет. Деревенька небольшая. Может, потому люди назвали… — Михеич поднялся. — Ну, мне пора.
— Спасибо вам, — поблагодарил фармацевт.
— Чего там, — отмахнулся лесник. — Невелика услуга… Вот что, ребята, вы с огнем поосторожнее, на ночь водой заливайте.
— Все будет в порядке, — заверил его бригадир.
Михеич поправил ружье и неслышно исчез в лесной тишине.
— Теперь — гудбай, а по-французски — бай-бай, — сказал Чижак, поднимаясь с травы.
Христофор собрал письма и тоже поднялся. Змееловы гуськом потянулись к вагончику.
Степан незаметно нагнулся к Оле и прошептал:
— Через полчаса я буду возле грузовика. Приходите…
Оля отстранилась от него, посмотрела растерянным взглядом. Ничего не ответила, поднялась и пошла за Зиной.
Оля тихо спустилась с лесенки. Вокруг стояла тишина. Залитая лунным светом тайга казалась вымершей.
Когда девушка подошла к машине, от нее отделилась человеческая фигура. Оля знала, что это Азаров. И все же вздрогнула: таким неожиданным было любое движение в этом серебристом фантастическом безмолвии.
Они вышли на просеку. Верхушки деревьев начертили в светлом небе дорожку.
— Почему вы молчите? — спросила Оля, когда они отошли достаточно далеко от базы.
Степан закурил.
— Честно говоря, я был уверен, что вы не выйдете. И растерялся…
— А я подумала: если не приду, вам завтра будет очень неловко.
— Это верно… Не холодно?
Оля отрицательно покачала головой.
Степан взял девушку под руку. Она не отстранилась.
— Зину вы тоже вызывали?
Азаров высвободил руку.
— Понимаешь, что ты сказала гадость?
Она сама взяла его под руку и улыбнулась.
— Поняла… Бабская привычка обороняться.
Азаров некоторое время шел молча.
— Я ведь и сам не пойму, как решился вас вызвать… Само выскочило, — проговорил он через несколько шагов.
— Давай уж говорить на «ты».
— Нет, огромная разница сейчас говорить «вы» или «ты». Я это чувствую… Сумасшедший лес, сумасшедшая луна. Именно «вы», Оля. Раз уж меня прорвало, выскажусь. Представится случай или нет, не знаю. Легко мне, когда вы рядом. И очень хорошо. Просто рядом, и все. А ведь у меня в Ташкенте ребенок. — Он горько усмехнулся. — Вернее, ребенок с женой. Дочь… Вас это не задевает, не передумали идти дальше?