Оля с любопытством разглядывала зверька, усиленно вспоминая из школьного учебника, кто бы это мог быть. Скорее всего, барсук.
Зверек поднялся на задние лапы и попытался достать кусок оберточной бумаги, застрявший на сучке. Он жадно втягивал в себя воздух, смешно шевеля носом.
Барсук повернул голову, и вдруг их взгляды встретились. Зверек выразил скорее изумление, чем испуг. Он застыл на некоторое время с протянутой вверх лапой и, не мигая, глядел на девушку.
Стоило ей сделать небольшое движение, как барсук сорвался с места и через секунду исчез в чаще.
Эта встреча развеселила Олю. Напряжение и скованность от постоянного ощущения, что здесь рядом с ней — змеи, как рукой сняло. Она почувствовала потребность что-то делать.
Оля сходила за водой, поставила бак на керогаз, собрала все использованные халаты, хирургические колпаки и повязки и принялась стирать, хотя такого задания не получала.
Через полтора часа на веревке висело выстиранное белье, придавая полянке обжитой, уютный вид. Оля присела на пень, уставшая и довольная.
Прилетели три сороки. Уселись на крыше вагончика и отчаянно застрекотали, с удивлением рассматривая непонятные белые тряпки, шевелившиеся на ветру.
До прихода змееловов оставалось еще много времени. Оля решила заняться своим основным делом — работой в лаборатории. Она облачилась в халат, надела перчатки и зашла в служебный вагончик, стараясь не думать о змеях.
В дверце сейфа торчал ключ. Оля вынула из бронированного ящика флакончик из-под антибиотика. На нем была приклеена этикетка: «Яд щитомордника». На другом флакончике — «Яд гадюки обыкновенной». Оля поразилась, до чего невзрачно выглядел сухой яд. Положив яд на место, она достала из стеклянного шкафа эксикатор с чашкой Петри, с которой она вчера не успела полностью соскоблить весь яд.
Оля провозилась минут сорок и все же не закончила работу. А уже подоспело время готовить обед. Скинув свою лабораторную спецодежду, она принялась за стряпню.
Когда в кастрюле закипел гороховый суп, разнося вокруг аппетитный аромат, Оля заглянула на мужскую половину. И тут только внимательно рассмотрела фотографию девчушки лет пяти, прикрепленную к дощатой стене возле изголовья азаровской постели.
Светлое, лучистое славянское личико, с прямыми волосиками, выбивавшимися из-под узбекской тюбетейки. Не по-детски грустный ротик. Внизу надпись: «Ташкент, фотография № 8».
Она так засмотрелась на снимок, что не заметила, как вернулись змееловы. Услышав стук сапог на лесенке, она выбежала наружу.
У всех был довольный вид. На земле лежало много белых мешочков.