Чекулаев с нескрываемым удивлением узнал от меня, что его полк окружен и что я прибыл спасать его. Он от души рассмеялся. Связавшись с комдивом по радио, мы доложили обстановку. Полковник Асафов сообщил, что, по имеющимся сведениям, на наш городок с востока движется большой отряд гитлеровцев с танками. Чекулаеву и мне было приказано разбить эту группу врага.
Спустя час все батареи, выполнив первоочередные окопные работы, подготовились ко всяким случайностям. В полукилометре от нас на опушке лесного массива стояла противотанковая батарея Войска Польского. Вечером, когда орудийные расчеты более основательно оборудовали свои позиции, я разрешил личному составу отдохнуть. Бодрствовали только часовые. Около полуночи позвонил А. П. Чекулаев и передал, что к нему прибыл Асафов и вызывает меня к себе.
Комдив приказал Чекулаеву оставить в городе стрелковую роту, а весь полк двинуть вперед — на север. Командный пункт дивизии перемещался сюда под защиту этой роты и пушек нашего дивизиона. Полковник Асафов тут же решил выехать со мной на позиции дивизиона.
Артиллеристы отдыхали. Шоссейную дорогу, по которой прошли стрелковые батальоны чекулаевского полка, прикрывали батареи П. К. Глущенко и Н. Е. Шевкунова. Кандыбинцы окопались на восточной окраине города.
Под утро пошел мелкий моросящий дождь. На дне траншей и щелей образовались лужи. Стало неуютно, сыро и холодно. Комбаты распорядились усилить наблюдение: в поле потемнело от нависших тяжелых туч. Кое-где пришлось выставить дополнительные посты.
Во второй батарее часовым был двадцатилетний ефрейтор Михаил Грибушенков. Коренастый, нос пуговкой, паренек уже успел повоевать около двух лет в роте подрывников-разведчиков партизанского соединения. Пустил под откос не один немецкий эшелон, несколько раз взрывал мосты. В армии партизанская смекалка всегда выручала Михаила. Так случилось и в эту ненастную ночь.
Дождь перестал, но от леса потянуло резким холодом, сыростью. Вокруг стоял прелый запах недавно освободившейся от снежного покрова земли.
Со стороны леса, как раз оттуда, где стояла польская батарея, донесся шорох. Грибушенков присмотрелся повнимательнее и почувствовал неладное: к позиции орудия осторожно двигались люди. По бряцанию автоматов и едва заметному очертанию отдельных фигур ефрейтор распознал гитлеровцев и, не колеблясь, поднял тревогу.
Батарея изготовилась к бою. Капитан Братчиков предупредил командиров других подразделений об опасности и сообщил, что к Шевкунову и Глущенко выехал командир дивизии.
Шевкунов встретил нас в тот момент, когда пушки уже вели огонь и бой разгорался. Виллис остановился, комдив спокойно вышел из машины и зашагал в поле — к орудию старшего сержанта А. И. Кучина. Мы спустились в траншею и вплотную подошли к расчету. В полусотне шагов вел огонь станковый пулемет взвода ПТР. Мимо нас двое несли ящик со снарядами. Своей крупной фигурой комдив помешал солдатам.