— Ну-ка, расскажи, как с Юриной женой в «Орбите» пьянствовал, а?.. Угробили с Толяном Юрину бабу. Угробили, да?! Эх, сволочи! Гады ползучие!.. Ма-ма…
Люсьена, уткнувшись лицом в диван, истерично забилась. Вконец растерянный Альберт Евгеньевич сидел как изваяние.
— Подайте ей воды, — подсказал Антон.
— Обойдется, не первый раз. — Лицо Зарванцева стало оживать. — Через минуту утихнет.
Люсьена на самом деле успокоилась очень быстро. Поджав колени к животу, она сунула сложенные вместе ладони под голову и глубоко засопела. Зарванцев брезгливо отодвинулся.
— Кто это? — спросил Антон.
— Люся Пряжкина. В вокзальной парикмахерской стрижет-бреет. Иногда позирует мне. За два сеанса плачу из своего кармана по три рубля… Не пойму, чего Юра Деменский к ней с коньяком потащился?.. Неужели заподозрил меня… Вот уж ревность, не знающая границ. — Зарванцев покосился на посапывающую Пряжкину. — А эта чудачка с пьяных глаз нагородила…
— Часто выпивает?
— Частенько. С комплексом девочка. Влюбилась в Овчинникова. Видите, на джинсах «Толя» — крик души…
— Они знакомы?
— Говорят, жили рядом.
— Где?
— У Бугринской рощи где-то. Анатолий недавно на улицу Челюскинцев переехал. Он мне и посоветовал Люсю в натурщицы.
— Не договорили мы, Альберт Евгеньевич, об Овчинникове, — сказал Антон.
Зарванцев, вроде бы собираясь с мыслями, помолчал:
— Что о нем еще добавить?.. У Анатолия много напускного, внешнего, а характер у него безобидный, покладистый.
— Где и как он познакомился с Холодовой?
— Не представляю.
— О чем они разговаривали в «Орбите»?
— Подвыпив, Овчинников, как всегда, начал какие-то фривольности, но Саня быстро оборвала. Тогда Анатолий переключился на анекдоты. В этом жанре он мастер-виртуоз. Словом, банальный ресторанный разговор, и только.
— А вы Реваза Давидовича Степнадзе знаете?
— Это мой дядя, — спокойно ответил Зарванцев.
«Вот как!» — подумал Антон и, сдерживая удивление, равнодушно спросил:
— О его отношениях с Саней Холодовой вам что-нибудь известно?
— Совершенно ничего! Я с дядей уже около пяти лет не общаюсь.
— Почему?
— Слишком гордый старик.
Антон Бирюков попрощался.
Слава Голубев действовал по намеченному Бирюковым плану. Прежде всего он созвонился с начальником шестого отделения милиции капитаном Ильиных насчет проверки Сипенятина. Затем вызвал угрозыск Свердловска, после — Челябинска. Поочередно переговорил с иногородними коллегами, попросил их срочно прислать ответы телеграфом и лишь после этого направился в резерв проводников.
Из беседы с начальником отдела кадров, пожилым, подкашливающим железнодорожником, выяснилось, что Реваз Давидович Степнадзе, несмотря на пенсионный возраст, уже который год подряд в летние месяцы устраивается проводником дальнего следования на южном и среднеазиатском направлениях. В прошлые годы обслуживал поезда, работающие на Ташкент, Алма-Ату, Симферополь и Одессу. Нынче с июня обслуживает поезд Новосибирск — Адлер. Последний раз прибыл из поездки 21 августа. («В день происшествия с Холодовой», — отметил Слава.) А на следующие сутки снова отправился в поездку, хотя была вовсе не его смена. Почему так получилось, никто из резервного начальства толком объяснить не мог. Высказали только предположение, что Степнадзе подменил кого-то из проводников по семейным или каким-либо другим причинам. Служебная характеристика Реваза Давидовича была превосходной.