Кэйдар с ухмылкой наблюдал за Айной. Ею в эти минуты все мужчины любова-лись. Красивая, молодая, она всю будто светилась изнутри. А какие долгие взгляды отправлялись в сторону Адамаса! Если б он не был гостем за этим столом, дело могло бы закончиться крупной ссорой. Тяжелее всего пришлось Лидасу. Он стара-тельно продолжал играть роль радушного хозяина, хотя и поджимал и кусал губы, краснел с досады, и, в конце концов, напился.
Ужин, казалось, тянулся бесконечно, но Айвар стоял на своём месте, не шелох-нувшись. Жаль, что попался Кэйдару на глаза, ещё и зуботычину получил. Очеред-ную и неизвестно, за что. Но это как раз в Кэйдаровой манере. Раньше не замечал, теперь же взглядом аж буравит. Знал бы он ещё, что эти чувства взаимны…
Последние три дня удавалось улизнуть незамеченным в город. Лидас после того случая на дороге стал позволять некоторые вольности, подарил, например, новый плащ, часто отпускает надолго, ещё перед ужином и до самого утра. Такая свобода давала возможность безнаказанно уходить из Дворца, знакомиться с жизнью аэлов, как говорится, изнутри. Айвар уже ориентировался на улицах Столицы не хуже любого горожанина. Всё здесь казалось удивительным, необычным, новым. Широ-кие, вымощенные камнем улицы, высокие, пяти- шестиэтажные дома, тоже из камня. Храмы, храмы, множество храмов, множество богов. А их народ поклонялся только Матери. Она одна и спасала, и направляла, и берегла. Здесь же к религиозной вере подходили по-другому. Только женских божеств любви и материнства Айвар насчи-тал не меньше трёх.
А какие у аэлов были рынки! Здесь всё купить можно, не покидая городских стен. Десятки торговых рядов, сотни торговцев. Можно день ходить, присматриваться и торговаться. Конечно, поздним вечером, когда Айвар мог позволить себе выход в город, торговля уже почти полностью прекращалась, но в редкие дни удавалось пройтись по рядам в самый разгар торгов.
Айвара больше всего интересовало два вида товаров, — оружие и ювелирные укра-шения — в них он сам неплохо разбирался и мог оценить по достоинству. Покупку он себе не смог бы позволить: не было денег, но примериваться, смотреть и приценяться никто не запрещал. Выбор, конечно, огромный, на любого покупателя, на любой вкус и кошелёк. И всё равно Айвар пришёл к одному важному для себя и своего народа заключению: они, мараги, со своими мечами и кинжалами, со своими золо-тыми и серебряными украшениями, изготовление которых не всякий кузнец считал занятием, достойным себя, — могли бы довольно легко выйти на аэлийский рынок. У них был бы покупатель, из тех, кто ценит качество и изящество.