Все окна в большом доме были темными. Все, кроме одного, на первом этаже, справа от входной двери. Внутри, в помещении, за окном виднелся свет. Он показался Ане необычным, странно мерцающим, как будто неуверенным. Она догадалась, что это горели свечи.
«Они успели неплохо подготовиться», – лениво подумала Анна. Ей было неинтересно, как скоро наступит развязка, только бы поскорее. Подгоняемая не слишком вежливыми тычками в спину, она поднялась на крыльцо. Она и рада была бы двигаться резвее – ее спина от ударов превратилась в один большой синяк, – но ноги слушались с трудом, перед глазами все кружилось.
Ее втолкнули в большую комнату, абсолютно пустую, если не считать камина, в котором лежали остывшие полуобгоревшие поленья. Раджпутский ковер был уже расстелен на полу, вокруг него горели десятки свечей. Анна насмешливо фыркнула: дилетанты почему-то всегда уверены в том, что свечи – непременный атрибут колдовства. Глупость, конечно.
Ей не предложили стула – его попросту не было в комнате, – и Анна опустилась прямо на пол возле стены, устало вытянув вперед ноги. Лазарев и Налимов остановились рядом.
– И что теперь? – спросила девушка, не глядя на своих мучителей. – Что вы от меня-то хотите?
– Скажи мне заклинание, – последовал ответ.
– Вы забыли сказать «пожалуйста», – хмыкнула Анна.
– Веселишься? – оскалился Налимов.
– А что мне еще остается? Похоже, это конечная остановка. Для меня. Так что мне торопиться некуда.
Анна не смотрела на Налимова, но чувствовала, что он разглядывает ее внимательно и враждебно. Однако заговорил он вполне дружелюбно. Правда, ласковый голос был пропитан фальшью, как губка водой.
– Что за глупости, дорогая? – деланно удивился Налимов. – Я не собираюсь причинять тебе зло! Мы с тобой работаем вместе, мы же союзники.
– Да что вы говорите? И какова же моя доля?
– Свобода и безопасность.
– Я вам не верю. Какой мне смысл вам помогать?
– Подумай еще раз, детка, – прошипел Налимов.
Анна собралась сказать в ответ что-нибудь рассудительное и колкое, но явная угроза, прозвучавшая в его голосе, разбила ее рассудительность вдребезги. Он слишком быстро сбросил маску. Он изображал благожелательную снисходительность до тех пор, пока Анна подчинялась его воле. Но и послушание ни в малейшей степени не могло бы защитить ее от опасности. Налимов с самого начала знал, что уничтожит ее, как только она приведет его к цели. У Анны было сильное искушение оставить мерзавца с носом, не выдав заклинания, но, поразмыслив, она поняла, что единственное, к чему приведет ее геройство, – это к смерти более мучительной и скорой. А так у нее оставался хоть какой-то шанс. Правда, в чем он заключается, она не знала, но не позволяла себе терять последнюю надежду.