Одолженная Женечкой одежда оказалась весьма кстати – на улице сильно похолодало. Анна дрожала, но ей не хотелось признаваться даже самой себе, что дрожит она не только от холода.
В саду было темно. Повинуясь интуиции, Анна направилась в самый дальний его конец, сама не зная, почему выбрала именно это направление. Она не видела того, кого пыталась преследовать, но ни минуты не сомневалась, что человек направился сюда. Ее догадка подтвердилась, когда она уперлась в высокую каменную, совершенно глухую стену. Небо этой ночью было ясным, луна и звезды ярко освещали все вокруг, поэтому она смогла без труда разглядеть калитку, о существовании которой раньше не догадывалась. Невысокая дверца была такой старой, что вполне могла существовать еще со времен архиерея. Как знать, возможно, именно этим ходом пользовался любитель приключений, чтобы навестить свою мельничиху втайне от всех. Анна пошарила руками по шершавым доскам, отыскивая замок. Пальцы задели железные скобы. Замка в них не было, а дверца оказалась открытой. С часто бьющимся сердцем Анна толкнула ее, ожидая услышать скрип проржавевших петель, но в тишине не раздалось ни единого звука – петли были хорошо смазаны.
Сразу за забором начинался лес. Едва Анна высунулась наружу сквозь приоткрытую дверь, как внезапный порыв невесть откуда взявшегося ветра ударил ей в грудь с такой силой, что швырнул ее на землю, обратно в сад. Больно ударившись пятой точкой, Анна усмехнулась. У нее мелькнула забавная мысль: ветер не желает, чтобы она совала нос в это дело. Полный бред. Ни минуты не медля, она повторила попытку – согнувшись в три погибели, вывалилась наружу. Калитка со стуком захлопнулась за ней.
Из-за деревьев здесь было гораздо темнее. Свет луны почти не пробивался сквозь густые ветви. Пришлось немного подождать, пока глаза привыкнут к темноте. Но даже после этого приходилось двигаться практически на ощупь. Анна едва видела под ногами тропинку, которая вела в глубь леса. Чувствуя, что совершает самую большую глупость в своей жизни, Анна пошла по ней, настороженно прислушиваясь к малейшему шороху. Некоторое время она шагала в почти полной тишине, если не считать слабого шороха листьев высоко над головой. Она примерно представляла себе, что где-то впереди находится деревня, они с Кириллом проезжали мимо нее по дороге во владения Гиршмана, но не слышала ничего, что подтверждало бы верность ее предположений, – ни лая собак, ни каких-либо других звуков не доносилось сюда.
Она свернула с главной тропы на едва заметную тропинку, петляющую между стволами деревьев. Через несколько минут ей стало казаться, что она узнает местность. Она не сразу сообразила, что именно эта часть леса присутствовала в ее жутком видении, когда она взяла в руки нож. Открытие напугало ее еще больше. Именно отсюда она, оказавшись внутри чужого тела, наблюдала за спешащей девушкой, выбирая подходящий момент для решающего нападения. Вот он, просвет между деревьями, а это – кривая сосна, та самая, из ее подсознания.