Когда Корф очнулся, за окнами плыл лиловый, волшебный петербургский вечер, а у изголовья сидел Серж.
– Так… – промолвил Мещерский, видя, что он открыл глаза. Затем кашлянул и попытался напустить на себя суровый вид, что, впрочем, не вполне ему удалось. – Ты меня слышишь?
По выражению глаз раненого Серж понял, что слышит. Правда, Александр был так слаб, что у него не было сил даже кивнуть.
– Больше не будешь срывать с себя повязку? – все тем же суровым тоном осведомился Серж.
– Я сорвал повязку? – прошептал Корф, вспоминая.
– Доктор был очень сердит, – продолжал князь. – Сказал, что если такое повторится, ты просто истечешь кровью, и он не сможет тебе помочь.
Александр вздохнул. Скользнул взглядом по незнакомым предметам, по обстановке, которой прежде не видел.
– Где я? – одними губами спросил он.
– В особняке моего отца, – объяснил Серж. – Я взял на себя смелость перевезти тебя к нам после дуэли. Я тоже пока перебрался сюда, а доктор живет в соседнем доме, я знаю его много лет. И я спокоен, что за тобой тут присмотрят как следует.
Александр закрыл глаза. Верно, дуэль. Он дрался на дуэли с этим… с Антуаном Потоцким. Почувствовав боль в груди, барон поморщился.
– Я промахнулся? – спросил, не открывая глаз.
– А ты разве не помнишь? – В голосе Сержа прозвенело удивление. Впрочем, было там не только удивление, но и какая-то другая нотка. Напряжение? Да, пожалуй.
– Что там было? – с усилием спросил Александр, открывая глаза.
От него не укрылось: Серж как-то смутился.
– Не уверен, что тебе надо вспомнить об этом именно сейчас, – буркнул тот. Но, заметив, как блеснули глаза Александра, сдался. – Ты выстрелил и легко ранил его. В плечо. Мы объявили, что дуэль окончена. Антуан не имел права стрелять, – проговорил Мещерский, волнуясь, – знал, что не имеет права, потому что ты уже уходил. И ты не ожидал такого, но… Но он подобрал пистолет и выстрелил. Я не знаю, что на него нашло, никогда не думал, что он способен на подобное. Теперь ни один уважающий себя человек не подаст ему руки. Потоцкий поправляется в придворном госпитале, но считается под арестом до окончания дела. Впрочем, эполеты с него уже сняли. Антуан поступил бесчестно, выстрелив в тебя. А его родители просто убиты всей этой историей. Ты же знаешь старого Потоцкого, граф заявил, что предпочел бы потерять сына, чем терпеть такой позор.
– Дурак, – отчетливо произнес Александр.
Серж встрепенулся – в его присутствии Александр редко позволял себе бранные слова.
– Что ты сказал?
– Я дурак. Поддался на уговоры его сестры, которая умоляла его не убивать, – очень просто объяснил Корф. – Не стоило мне слушать ее.