Москвичи составили «повинную грамоту», приглашая Дмитрия занять престол своего отца. Подписали грамоту все слои населения. Все хотели видеть на троне законного царя Димитрия Ивановича.
Вдову Годунова, несостоявшегося, но пока еще царя Федора и дочь Годуновых Ксению отвезли в простой дом, где жила семья Годуновых до того, как он стал царем.
Народ же разгромил дворы Годунова и его сторонников и пьянствовал; было то ли 50, то ли 100 опившихся до смерти.
Всех родственников и свойственников Годунова (семьдесят четыре семейства) погнали в ссылку. Никто из них, разумеется, ни в чем не был виноват, но разве это важно?! В родоплеменном обществе нет личностей, а есть кланы, племена и роды. Они и отвечают за любой поступок каждого из своих членов. Должна же была Речь Посполита повиниться за то, что Вишневецкие поддерживали Дмитрия?! В той же логике все 74 семейства и были виноваты в том, что Годунов зарезал царевича и сел на престол вместо него. А имущество их можно было разграбить по старой родо-племенной традиции, сохранившейся в Московии и в XVII веке.
Тем более виноваты были члены семьи Годунова. Князья Голицын и Рубец-Мосальский отдали дворянам приказ, и те удавили царицу, оглушили дубиной бешено сопротивлявшегося Федора и тоже задушили. Их трупы выставили напоказ, сообщив, что они отравились.
Ксения была пострижена под именем инокини Ольги. По одной из версий, до этого девушка успела побывать в качестве наложницы Дмитрия.
В общем, почти три недели шло по Москве злое, пьяное, жестокое безвременье-междуцарствие. Пока 20 июня 1605 года в Москву торжественно не вступил Дмитрий. Все улицы, все крыши были запружены народом, даже церковные кровли. «Славу» кричали так, что оглушенные галки падали с неба.
Замечу: никакой Смуты пока еще нет и в помине. Наоборот, законный наследник династии садится на трон, тем самым очень укрепляя государство.
Вопрос подлинности
Естественно, возникает вопрос: а настоящий ли царевич сел на трон? В Российской империи об этом и усомниться не полагалось: высочайше утверждена была версия, что Дмитрий — это Гришка Отрепьев. Сомневаться в этой версии было опасно: усомнившийся ставил под вопрос законность сидевшей на престоле династии.
Действительность же вовсе не так однозначна, и уж кем Дмитрий никак не мог быть — так это как раз Гришкой Отрепьевым. С царевичем же Дмитрием, якобы зарезанным в Угличе, все с самого начала было предельно неясно. Царевичу и впрямь угрожала нешуточная опасность: и со стороны полубезумного отца (вспомним хотя бы старшего, любимого, Ивана), и со стороны Бориса Годунова. К тому времени было уже ясно, что Годунов в средствах не стесняется и что там для него, видевшего опричнину, жизнь одного восьмилетнего мальчика…