Однако не настолько спокойно восприняла новость о беременности подруги Лариска Бутакова. Та категорически отказывалась принять как свершившийся факт, что ближайшая подруга навсегда останется незамужней, хуже того — матерью-одиночкой. Или, как говорят в народе, матерью-одноночкой. И, возомнивши из себя Мессию, решила исправить чудовищную ошибку. Поймав Антона в перерыве между лекциями, прижала его к стенке:
— Антон, ты вообще понимаешь, что происходит? Как ты себя чувствуешь последнее время? Спишь нормально? Совесть не беспокоит?
— А при чем тут моя совесть?
Лариска горячилась:
— Нет, ты что, и в самом деле ничего не знаешь? Или просто делаешь вид, что дурак? Конечно, так проще. И никакой ответственности нести не надо.
— Какая ответственность?! Я-то тут при чем?! Это того пусть совесть мучает, кто ей путевку в декретный отпуск выписал. Она мне рогов наставила, и меня же еще совесть должна мучить?! Наглость какая!
Бутакова опешила:
— Что? Какая путевка, ты о чем? Это что, по-твоему, доктор виноват, что она от тебя залетела?
Антон разозлился:
— Какой доктор, что ты несешь?! Хотя… Кто его знает, может, он и доктор.
— Да кто он-то?!
— Кто-кто, — заквохтал Антон. — Тот, от кого она залетела! А ты на меня собак пытаешься повесить.
Лариска посмотрела на него с недоверием, поправила:
— Я на тебя не собак вешаю, а ребенка. Твоего, между прочим. Конечно, проще всего взять и списать все на мнимого соперника. Какие же вы мужики подлые! Как 'гулять' девку — так орлы, а как расхлебывать, так вечно свои подвиги на 'того парня' списываете. Кобели безответственные!
Антон оскорбился:
— Ну ты полегче на поворотах-то! В данном случае все как раз наоборот. Я предлагал ей помощь — ну, не жениться, естественно, а материальную, на операцию, — так она сама заявила, что это — не моя проблема. То есть определенно дала понять, что залетела не от меня. Так какие претензии? Она мне изменила неизвестно с кем, а я должен за какого-то обормота расплачиваться? Нет уж, ты, как подружка, лучше должна знать, от кого она пузо носит. Вот ему и предъявляй претензии. А я в этом споре сторона пострадавшая.
Бутакова взвилась:
— Пострадавшая? Да ты в этом споре сторона дурная! Ты правильно говоришь — я, как лучшая подружка, должна знать. Так вот, я как раз и знаю. И заявляю тебе, как под присягой: ты, Антоша, большой дурак! У Маринки кроме тебя всего один мужик был, да и то четыре года назад. Она же к себе никого на пушечный выстрел не подпускает! Сам-ка вспомни, сколько тебе за ней побегать пришлось? И теперь у тебя хватает наглости заявлять, что она — шлюха подзаборная, что трахается с кем ни попадя. Какая же ты сволочь!