Женя помолчала некоторое время, словно обдумывая предложение подруги, потом перевела разговор на другую тему.
— Мне мама вчера звонила.
— Да? — равнодушно поинтересовалась Лариска. — И как она там?
— Ты знаешь, кажется на сей раз все серьезно, — удивленно ответила Женька. — Где это видано, чтобы она с одним мужем жила больше полутора лет? А тут уже почти четыре года. Говорит, все нормально. И представь себе — она намерена в ближайшее время осчастливить меня сестричкой. Или братиком — кто там у них получится.
— Да ты что?! — обалдела Лариска. — Надо же! Ну, рисковая у тебя мамаша! Это сколько ж ей?
— Сорок три. Представляешь?
Сычева аж присвистнула:
— Ни фига себе! Отчаянная баба!
Словно бы не расслышав ее восхищения, Женя обиженно протянула:
— Ей в сорок три рожать можно. А мне в девятнадцать нельзя было.
Лариса попыталась ее успокоить:
— Ладно, Жень, опять ты за свое. Ты или забудь раз и навсегда, или уж выговорись как следует, без тайн и недосказанностей. Не обязательно мне. Тут любая жилетка подойдет. Но лучше, конечно, профессионал.
Женя психанула:
— Задолбала ты меня со своим профессионалом! Хватит уже! Все, сняли тему! Ты мне вот что скажи. Я намедни видела афиши Городинского. Давай на концерт сходим, развеемся, а?
— Ой, опять ты со своим Городинским! Нужен он тебе? — возмутилась Сычева.
— Нужен! — убежденно ответила Женька. — Нужен! Так пойдешь? Брать билеты?
— Бери, что с тобой делать? — обреченно вздохнула Лариса.
Женя почти два часа провела перед зеркалом. Концерт, к ее немыслимому сожалению, пришелся на будний день. В принципе, ничего страшного, но ведь не хотелось идти на свидание к Димочке после работы, уставшей и с несвежим макияжем. А потому Денисенко в этот день поработала лишь до обеда, срочно 'заболев' к полудню. Женя терпеть не могла вранья вообще, а врать про здоровье считала попросту недопустимым, кощунственным, но иного выхода у нее не было — не любил шеф просто так отпускать сотрудников средь бела дня. Считал — одного отпустишь разок, и всё, пиши пропало — остальные в очередь выстроятся за отгулами. Нет уж, пусть за полгода в очередь выстраиваются за законным отпуском, иначе от них дисциплины не дождешься.
Естественно, все гриппозные признаки растворились в воздухе, стоило только Женьке покинуть душный офис. Настроение было праздничное: да, сегодня она сделает исторический шаг навстречу мечте, навстречу судьбе. И если уж это не поможет, тогда… Нет, никаких 'тогда'. Потому что не может быть, чтобы и на сей раз Димочка ее не заметил!
Вообще-то периодически Женя ловила себя на мысли, что, быть может, с нею и правда что-то не в порядке. Ведь и в самом деле — это же девчонки-соплюшки влюбляются в кумиров, это ведь для них в подобной влюбленности не было ничего ненормального. Но она-то, она! Ведь взрослая же женщина, ведь уже почти подобралась к порогу двадцатишестилетия! Ведь многое познала на собственной шкуре, с её ли горьким жизненным опытом ставить себя на одну ступень с малолетками? И тут же гнала от себя прочь подобные мысли. Да, у нее были бы основания волноваться насчет собственного душевного здоровья, если бы она просто влюбилась в картинку, как все те малолетки, которые не дают Городинскому проходу после концерта. Но ведь у нее-то как раз все было иначе, у нее ведь — совершенно иной случай, другая ситуация!