— Так я только что говорил, — продолжил он рассказ, — я записал беседу. Правда, не всю, к тому же не вся запись хорошо слышна. Это потому, что мне пришлось спрятать магнитофон в мамином гербарии. Ну, мама увлекается сухими цветами, и я спрятал магнитофон среди них.
— Ты часто так делаешь? — спросил Грэхем.
— Если думаю, что мне будет полезно, да.
— Полезно?
— Ну, если мне это потом сможет пригодиться, — уточнил Чарльз и принялся жонглировать теннисными мячиками.
После его ухода Манго задумался. Мопассан, страницы из которого он пытался перевести на английский, может немного подождать. Итак, отец поверил в письмо и действовал соответственно, точнее, бездействовал. Сейчас, скорее всего к последней неделе апреля, он получит настоящее письмо с решением настоящего комитета, но Манго это не беспокоит. Фергус, возможно, найдет это странным, но все говорят, что от этих комитетов и их членов можно ожидать чего угодно, все обвиняют их в непоследовательности. Дракон сделал все правильно. Но почему, Манго спрашивал себя, почему методы Чарльза Мейблдина противны ему? Или противен он сам? Ну, не то чтобы совсем противен, а неприятен, как, скажем, холод или репеллент? В конце концов, в том, что он записал беседу на магнитофон, ничего такого предосудительного не было. И это сделано с благими намерениями. Манго где-то читал, а возможно, слышал, что цель оправдывает любые средства. Надо бы найти, где. Главное, чтоб цель благая.
Половина семестра заканчивается через три недели. В субботу пройдет День спорта, а затем в воскресенье домой до понедельника следующей недели. До сих пор никто так и не нашел преступника, который повредил машину брата Единорога, несмотря на то что Василиск, Харибда и Минотавр работали над этим. Харибда, он же Нигель Хобхаус, мог передвигаться свободно где угодно, пользуясь преимуществом перед другими агентами Россингхема, потому что он не жил в пансионе. У родителей Нигеля был загородный дом в Сант-Мари, рядом с Россингхемом. Поэтому Харибда мог в любое время заглянуть в тайник на территории школы.
Манго перевел два последних предложения, закрыл словарь и поставил его на книжную полку. Осталось сделать математику, но можно и потом. В коридоре он столкнулся с Грэхемом, который возвращался из душа, а затем его остановил мистер Линдси. Заведующий пансионом, очень усердный человек, часто появлялся там, где его совсем не ждали, считал, что ученики должны быть заняты полезным трудом с утра до вечера, и любимым его выражением было: «Вам что, делать нечего, Камерон (или О'Нил, или Мейблдин, или Ролстон)?»