— Приведи его ко мне, — приказал Михалыч.
Через несколько минут, испросив разрешения войти, Ухов ввел в кабинет средних лет, среднего телосложения, малоприметную, глазу не за что зацепиться — личность. Посмотрев на мужичонку, Михалыч понял, почему никто из свидетелей не мог описать увиденного вора.
Марков сел на указанный ему стул, закурил предложенную папиросу и поднял глаза на Михалыча. Они сидели напротив друг друга, смотрели прямо — глаза в глаза и молча курили.
Марков понял, что его привели к этому молодому, но уже занявшему столь высокий пост заместителя начальника милиции, парню, не для того, чтобы попугать или взять «на понт». Перед ним сидел матерый опер, который мог, а главное знал, как раскрутить его, квартирного вора.
Михалыч же, еще не услышав ни одного слова, увидел перед собой профессионала. Как бы советская криминология не лукавила, но в стране развитого социализма имели место быть профессиональные преступники. Марков был из тех, кто воровал не по пьяному куражу, не с голодухи, а потому, что это была его работа.
Потушив папиросу и прерывая затянувшуюся паузу, Михалыч спросил:
— Ну, что, Михаил, поговорим?
— За жизнь, запросто, — отреагировал Марков.
— Да нет, не за жизнь, а за твои кражи.
Вздохнув и еще раз заглянув в глаза Михалыча, словно надеясь прочесть в них — мол, как я тебя разыграл? — Марков ответил:
— Начальник, твой оперок уже пытался меня «брать на бас» («брать на бас» — пытаться инкриминировать преступление без достаточных улик — А.К.), докажи хоть одну мою кражу — сам расскажу обо всех. Иначе «держу стойку» («держать стойку» — не признаваться в преступлении — А.К.).
Маркова, в качестве разыскиваемого «химика», «закрыли» в приемник-распределитель, а подчиненные Михалыча, за глаза поругивая его настырность, впряглись в рутинную проверочную работу.
На исходе третьего дня, выслушав доклад Ухова — Маркова никто не опознал, прямых очевидцев нет, ничего из похищенного не найдено…, Михалыч уж хотел распорядиться о прекращении проверки, но не хватало самой малости — справки от эксперта об отсутствии отпечатков пальцев Маркова в следотеке отпечатков изъятых с мест происшествия. Впрочем, шанс был — меньше чем ноль целых ноль десятых, плюс минус трамвайная остановка, но был. Шанс носил русское имя: «АВОСЬ» — уж больно матерый ворюга, наверняка работал в перчатках, но авось…
Как говорится, «легок на помине», в дверь постучал и спросил разрешения зайти райотделовский эксперт-криминалист. В руке он держал лист бумаги, сверху которого было крупно написано: «СПРАВКА ЭКСПЕРТА».