МакНил шагнул к ней.
Инстинктивно отступив, она наткнулась на стол.
— Боже, детка, успокойся. Ты же знаешь, я никогда не сделаю тебе больно.
«Уже сделал».
— Кто ты?
«Пожалуйста, пусть только не демон или оборотень, пусть…»
На его скулах заиграли желваки.
— Я заклинатель.
— Как? И что, черт возьми, это значит? — Это просто ночной кошмар. Точно. Она спит, и ей снится удивительно реалистичный кошмар…
— Мы…
Они?
-… обладаем способностью к общению с определенными животными.
Глаза Смит стали огромными.
— В твоей квартире… Та гребаная змеюка…
МакНил откашлялся.
— Ну… он… на самом деле, змея принадлежит моей матери.
Все хуже и хуже.
— Твоя мать разговаривает со змеями?
Денни кивнул.
Уму непостижимо. Нет, это должно быть непостижимо.
Но Смит знала, что это правда.
— Ну, а ты с кем?
— С кошками.
— Какими? Милыми котятами, которые…
— С тиграми.
Ну конечно. Пушистые ласковые комочки были бы не в его стиле.
— Я установил связь с Шаманом — тигром из местного зоопарка — когда был еще совсем ребенком.
«Парень разговаривает с тиграми». Кровь так сильно шумела в висках Смит, что женщина боялась потерять сознание, чего ей особенно не хотелось делать в присутствии МакНила. Будто не хватало ей унижений.
— Выметайся.
Он сделал к ней еще один шаг. Встал так, чтобы Смит оказалась в пределах досягаемости, и коснулся ее.
— Детка, мы не все плохие.
Она застыла, почувствовав нежное прикосновение, ей так хотелось прижаться к МакНилу.
— Я не могу заниматься этим… — «Тобой» — … сейчас.
В его взгляде промелькнула боль.
— Проклятье, мне так жаль, что с тобой произошла та беда. Я хотел, чтобы никто и никогда тебя не обидел…
— Ага, и меня ты не хотел, верно? — Слова, которые она так долго пыталась удержать, наконец, были произнесены, и Смит была этому рада. Ей надоело притворяться, что все в порядке. Что она настолько бесчеловечна, что ей не больно от их разрыва.
Потому что она человек, пусть даже только она, по крайней мере, в их паре.
Самая грустная из виденных Смит улыбка тронула губы МакНила.
— Нет, детка, все было совсем не так.
«Лжец». Она знала, что эту мысль он мог прочитать в ее глазах.
— Я боялся, что если ты узнаешь правду, то не захочешь и дальше быть со мной, — он хмуро посмотрел на нее.
Смит поняла, что ее чуть не передернуло. Она отклонилась от него как можно дальше, ее ноги дрожали.
— Думаю, я был прав.
МакНил убрал руку. Отступил. Развернулся и пошел прочь.
Прежде чем она снова обрела дар речи, за ним захлопнулась дверь, и Смит осталась наедине с воспоминаниями, горечь которых чувствовалась даже на языке.