Стакан обнаруживается в кармане засаленного пиджака Джона Сильвера. Это боевой, заслуженный складной стаканчик, купленный дядей Гошей давным-давно в охотничьем магазине. Профессиональным жестом — со щелчком — разложив его, дядя Гоша наливает водку и протягивает мне.
— На, прими, а то молотит тебя, аж глядеть страшно!
Я сажусь на стул, пью, занюхиваю рукавом и прислушиваюсь к ощущениям. Вроде пошла не колом, все нормально.
— Ты где был-то? — интересуется дядя Гоша.
Я не знаю, что отвечать. Правду сказать я не могу, а врать не хочется.
— В плену, что ли?
«Ай да дядя Гоша, ай да старый козел! Как в масть подсказал!», — я усмехаюсь:
— Ну да, в плену.
— У американцев, что ли?
— У них.
— Молодцом выглядишь.
— Медицина там хорошая. Налей еще, дядя Гоша.
Выцедив водку, возвращаю тару.
— И я, грешный, подлечусь, — обрадовано сообщает мне дядя Гоша, щедро набулькав себе полный стаканчик. — Ну, твое здоровье и чтоб дома не журились!
Отставив опустевшую бутылку, он закуривает. Раньше дядя Гоша курил только термоядерные папиросы «Любительские» нашей, казанской табачной фабрики. Теперь у него сигареты с фильтром под названием «Монте-Карло».
— Будешь?
— Не, спасибо, — я отказываюсь.
— Матерь-то твоя, вот какое дело, в Москву уехала.
— Я знаю.
Водочное тепло разливается по всему телу. Хочется закрыть глаза, молчать и не думать ни о чем. Но дядя Гоша тишины не выносит. «Вмажем и спать ляжем» — это не его девиз. Устроившись на кровати поудобнее, он говорит, словно бы продолжая давний разговор:
— Вот какое дело про глаза-то разные. В сорок четвертом годе это было, осенью. Наша пятая гвардейская воздушно-десантная дивизия воевала под венгерским городом Мадоча. Мадьяры тогда на нас сто двадцать танков бросили, да… Ну, и мы им дали, чертям рыжим, хотя ребятушек полегло наших — ух… В общем, побили мадьяр. Война к концу катилась, это все понимали. После боев три дня отдыха нам дали, вот какое дело. Валяемся на берегу озера Балатон, пузы греем. Вдруг приказ — наш батальон перебрасывают в Румынию, причем, чтоб ты понял, в обстановке полной секретности. А Румыния то уже наша! Непонятно, да… Ну, дело военное: приказали — пошел. Прилетаем на аэродром в городе Брашов. Нас встречают подполковник-танкист, Шибанов его фамилия, и майор НКВДешник, уже и не помню, как его… Мы сразу смекнули, по замашкам и словечкам всяким, что Шибанов такой же танкист, как мы — балерины.
— А кто же он? — лениво спрашиваю я. Рассказ дяди Гоши не то чтобы заинтересовал меня — я подобных историй от него слышал вагон и маленькую тележку — просто надоело сидеть волчком.