— Чихать я хотела, что у тебя нынче в твоем черепке! Вот он ты, с твоими юродивыми глазами нищего мечтателя, от чьих фантазий в этом доме никому ни холодно ни жарко!
— Это уж слишком! — вскипел он, вдруг обидевшись за Бородулина. Дочери обожали вашего мужа. И вот это, — он кивнул на стену с фотографиями, — мне нравится гораздо больше, чем побочная халтура, на которую вы его толкали.
— Еще бы, — горько скривилась Бородулина. — Цирковые фокусы всегда эффектны. А у меня уже сил не было смотреть на эту придурь! — Она подбежала к стене, плюнула в нее, а потом стала одну за другой срывать фотографии и бросать на пол, приговаривая:
— Вот! Вот тебе! И еще вот!
«Ну, чумная баба. Бедняга Бородулин, с какой мегерой жил», — подумал Некторов и незаметно успокаивающе погладил свою руку.
Мила Михайловна была вне себя. Она топтала снимки ногами, комкала, рвала на кусочки.
— Стоп! — вскрикнул он в тот миг, когда Бородулина протянула руку к последней причудливой фотографии. Показалось, что сквозь пятна туманности далекой галактики на фото мелькнуло человеческое лицо.
— А-а-а, самую фокусную пожалел! Еще бы! Два часа возился, мозгуя как бы поинтересней намазать ну хлеб горчицу На, лопай! — она сорвала фотографию и бросила Некторову под ноги.
Он поднял снимок, стал рассматривать его, то приближая к глазам, то отдаляя, и с изумлением обнаружил, что фото двупланово. При близком рассмотрении на нем были какие-то космические завихрения, скопища звезд. Но стоило отвести фото подальше от глаз, как на нем четко вырисовывалось бородулинское лицо Некторов сразу узнал его, а узнав, поразился: оно не было похоже ни на одно изображение Бородулина, с которым его познакомила Октябрева Лицо Ивана Игнатьевича было тонким, одухотворенным, глаза смотрели проницательно, насмешливо и мудро Стоило чуть сдвинуть фото, и лицо исчезало.
— Горчица, намазанная на хлеб, — в раздумье сказал Некторов. Перевернул фото и прочел на обратной стороне: «Превращение». — Что вы сделали с ним, Мила Михайловна? — с горечью сказал он.
— С кем?
— С мужем своим. — Он спрятал фото за пазуху и пошел к двери.
— Куда?! — рванулась Бородулина. Обняла, припала к груди. — Все равно это ты, Ваня! Ты, ты! Голос твой, и все твое!
— Нет, Мила Михайловна, — твердо и неприязненно сказал он. — Но я буду навещать вас и детей, если хотите. Только не устраивайте больше таких сцен.
— А ты докажи, что ты — это не ты! — она неожиданно приняла воинственную позу.
Он мягко отодвинул ее, вышел за дверь и на площадке столкнулся с Октябревой. Она стояла с девочками Бородулиной и рассказывала им что-то забавное, отчего они хлопали в ладоши, смеясь от удовольствия.